Поцелуй Янжимы

Добавлено: 28.04.05, 10:20 +0000 **Поцелуй Янжимы**

текст через сообщение

Мама уже не плакала.
Медленно ползли по полу тени от веток цветущей сирени, что росла в палисаднике, щедрая фиолетовыми гроздьями. Янжима стояла у окна, пальцем водила по треснувшему стеклу. Смотрела на дорогу, что поднималась от их улицы через ферму на гору, на брошенный у ограды детский велосипед, на завязавшиеся бутоны астр, на девочку, жадно кусающую мороженное в тени соседского дома. Обертку от эскимо облизывала старая собака, вилявшая коротким рыжим хвостом, то ли от удовольствия, то ли по другой понятной лишь ей причине.
Шумной стаей на сирень слетелись воробьи. Чирикали, кивали своими коричневыми головками, косили круглыми черными глазами на Янжиму. Птицы покачивались на ветвях, перелетали с места на место. Один подлетел к самому окну и уселся на одну из створок, совсем как резное украшение.

Сидя на отцовских широких плечах, плыла Янжимка по деревне к фермерскому двору. Два розовых бантика - вверх-вниз, вверх-вниз.
- Боишься? – спрашивал снизу отец.
- Не боюсь, - кричала она, схватившись за папины волосы.
- Уронишь дочку, - сказала Марина Доржиевна, ставшая с утра пораньше. Идет с телкой и бычком за гору, там, где растет кислая трава – заячья капуста.
Отец рассмеялся. И Янжимка рассмеялась вместе с папой. И Марина Доржиевна тоже улыбается.
Издалека машет им рукой бригадир. Янжимка помахала бы рукой в ответ, да боится отпустить папины волосы, до земли-то далеко. А бригадир хмурый, сердитый.
- Патоку украли. Цистерна пустая почти.
Сверху видно все. Стоит алюминиевая цистерна, на бетоне тягучие лужи, поднимается жженый запах. В лужах лежат комочки, трепыхаются едва воробьи. Много воробьев, штук двадцать. Кто уже и не дышит, патока клюв забила. Кто перебирает еле-еле мокрыми крыльями.
- Спешили видать ночью, пролили половину, - сказал бригадир, и сплюнул в лужу, попал одному воробью прямо в голову, а тот, распластанный на бетоне, только щурился от восходящего солнца.
Отец снял ее с плеч, поставил на землю.
- Видишь вон ту мешковину у трактора? Принеси-ка.
И принялся доставать воробьев из патоки. Мертвых выкидывал за забор, а тех, что еще живы были, клал на мешковину. Набралось таких ровно семь штук.
Бригадир стоял в стороне, чесал голову, бранился втихаря.
- Вот что за люди? – спрашивал он постоянно.
- Неси домой. С мамой вымойте их хорошенько. Неси бережно, не урони.
Отец потер руки землей и пошел к умывальнику.
Мамы дома не было. Янжимка позвонила ей на работу.
- Папа воробьев сказал помыть.
- Каких воробьев?
- Они слипшиеся. На ферме патоку украли. А воробьи в луже были. Они липкие совсем.
- Доча, я не могу сейчас придти. У меня работа.
Янжима поставила таганок кипятить воду. Принесла с бани хозяйственного мыла, новую губку на веревочке, на конце болтался пластмассовый Чебурашка. Папа привез ей из города. Мыла воробьев нежно, потому что косточки тоненькие совсем. В мыльной воде, а затем в чистой. Помыла одного, положила на стул, а он как подпрыгнет, да побежит по комнате, взлетел к самому потолку, уселся на шкаф. Смотрит на нее настороженно. Остальных посадила в коробку из-под маминых сапог, чтобы обсохли хорошенько. Шального воробья мухобойкой выгнала на крыльцо. Он все хорохорился, но, увидев прибежавшую кошку, замахал коричневыми крылышками и улетел куда-то. Кошку Янжима заперла в зимовьюшке. Достала воробьев из коробки и посадила их у морковной грядки во влажную молодую лебеду. Они засуетились, забегали и почти разом взлетели на забор, только один продолжал сидеть. Друзья его разлетелись по одному, а он, опустив головку, слегка покачивался, словно пьяный. Янжима взяла его на руки. Маленький, он и не весил почти ничего, только пах мокрым пером. Клюв раскрылся и видно было крошечный желтый язычок. Если прислушаться, то слышно было, как он сипло дышит. На горлышке слегка колыхался тонкий серый пух. И так жалко было его, маленького, что он умирает, что ему больно очень, и никак ему не помочь. Вот-вот прервется дыхание. Слегка коснувшись губами его крылышек, Янжима поцеловала воробья.

- Как тебя зовут?
Янжима подняла голову от чтения, и увидела девочку в желтом платье, что стояла у ворот. Пузико круглое, ножки худые в больших сандалях.
- Янжима. А тебя?
- Сайжина. Ты читаешь книгу? Там про что?
Янжима подала ей свою книгу.
- Маленький лорд Фаунтлерой, - прочитала девочка вслух, - это про принца? Я читала книжку «принц и нищий». Там принц и нищий мальчик были очень похожи. И они поменялись местами. Все принимали принца за нищего. А нищий мальчик жил во дворце.
Девочка подсела к Янжиме на скамью.
- Очень интересная книга. А сколько тебе лет?
- Четырнадцать, а тебе?
- А ты уже в восьмом классе учишься? Я перешла во второй. Я в городе учусь. Мы живем прямо рядом со школой. Пять минут ходьбы. Очень удобно.
Зазвенел велосипедный звонок, по перекрестку проехал Батор на «урале», весело позвенькивая.
- А куда он?
- Наверное, теленка искать, - ответила Янжима.
Полуденная улица была совсем заброшена людьми. Жители попрятались в дома, в прохладную тень. Янжима потрогала шляпки гвоздей, которыми была сколочена скамейка, они были словно раскаленные.
- Ты не перегреешься?
Девочка отрицательно помотала головой. Янжима сняла свою газетную пилотку, и одела на Сайжину. Мимо прошла вереница деревенских ребятишек, они тащили с собой несколько больших красных мячей и полотенца.
- Сайжина, мы пошли на речку, - сказал один из них, остановившись у скамейки.
- Я не пойду.
- Ты что, у нее братик умер! – громко зашептал длинный, почти шоколадно-коричневый мальчик.
Сайжина спустила пилотку на лицо. А любопытная вереница пошла к реке. Ее было видно, меж ряда домов. Она серебрилась под солнцем, выгнутая как лук, текла по долине.
- Я хочу научиться делать такие же бумажные шапки, - пробубнила Сайжина в пилотку, бумага сделала ее голос глуше и взрослее.
- Принеси газету, я тебя научу.
- А ты болеешь? Дядя Бавасан сказал, что ты болеешь. Еще он сказал, что у вас кошка лишаивая. Потом на всем теле будут расти лишаи, если ее погладить. А я не буду гладить кошку. Вашу кошку, она лишаивая.
Янжима обхватила девочку за худенькую спину, прижала к своей груди, и та заплакала горько-горько, так, что футболка промокла сразу же. Упала на землю бумажная пилотка, и черно-белая фотография какого-то мужчины грустно смотрела на двух девочек. Потом поднялся ветер, он подхватил газету, понес ее к гаражу, там, где густо росла крапива, и были схоронены дождевые червяки, в забытой кем-то консервной банке

Воробей слетел со створки. Та скрипнула, закачалась.
Янжима опустилась на стул. Сил не было. Поднять бы с полу скинутые отцом ковш, да кастрюли. Собрать растекшийся суп. Глупая кошка лакала жирную лужицу, жадно заглатывая холодную лапшу.
- Иди, иди отсюда, - прошептала Янжима. Поднялась на ноги, но кошка, прижав уши к круглой своей голове, продолжала есть, и даже не сдвинулась с места.
Мама спала. Она лежала, свернувшись калачиком, на боку. Рот открыт слегка. Прядь волос прилипла к щеке. А брови подняты высоко, словно и во сне кто-то ее обижает. Янжима прилегла рядом. Обняла маму, поцеловала в щеку, где горел след от удара.
Сил не было. Совсем. Как тогда, в самый первый раз, когда упала на морковную грядку, с воробушком в ладони. Лежала на земле, разбитая тяжелой усталостью, до самого вечера, пока ее не нашли. И хотелось ей встать и пойти домой, но не слушались ноги и руки.
Рядом лежал мертвый воробушек. И смотрел на нее сквозь тонкую щелочку неподвижного черного глаза.
_________________
мой сайт

Добавлено: 29.04.05, 14:03 +0000

ну совершенно не получается только стилистическими методами показать изменение возраста героини. вот это проблема.
_________________
мой сайт

Добавлено: 19.01.07, 14:46 +0000

Поцелуй Янжимы

Мама уже не плакала.
Медленно ползли по полу тени от веток цветущей сирени, что росла в палисаднике, всегда щедрая фиолетовыми колосьями. Янжима стояла у окна, пальцем водила по треснувшему стеклу. Смотрела на дорогу, что брала начало от их улицы и поднималась через ферму на пологую гору, смотрела на брошенный у ограды детский велосипед, на завязавшиеся бутоны астр, на девочку, жадно кусающую мороженное в тени соседского дома. Обертку от эскимо облизывала старая собака, вилявшая коротким рыжим хвостом, то ли от удовольствия, то ли по другой известной лишь ей причине.
Шумной стаей на сирень слетелись воробьи. Чирикали, кивали своими коричневыми головками, косили круглыми черными глазами на девушку. Птицы покачивались на ветвях, перелетали с места на место. Один воробушек подлетел к самому окну и уселся на ставню, замер, совсем как резное украшение. Прилетел, принес воспоминания на своих маленьких крылышках.

Сидя на отцовских широких плечах, плыла Янжимка по деревне к фермерскому двору. Два розовых бантика - вверх-вниз, вверх-вниз.
- Боишься? – спрашивал снизу отец.
- Не боюсь, - кричала она, схватившись за папины волосы.
- Уронишь дочку, - сказала Марина Доржиевна, ставшая с утра пораньше. Идет с телкой и бычком за гору, там, где растет кислая трава – заячья капуста.
Отец рассмеялся. И Янжимка рассмеялась вместе с папой. И Марина Доржиевна тоже улыбается.
Издалека машет им рукой бригадир. Янжимка помахала бы рукой в ответ, да боится отпустить папины волосы, до земли-то далеко. А бригадир хмурый, сердитый.
- Патоку украли. Цистерна пустая почти.
Сверху видно все. Стоит алюминиевая цистерна, на бетоне тягучие лужи, поднимается густой жженый запах. В лужах лежат комочки, трепыхаются едва воробьи. Много воробьев, штук двадцать. Кто из них уже и не дышит, патока клюв забила. Кто перебирает еле-еле мокрыми крыльями.
- Спешили видать гады ночью, пролили половину, - раздосадовано сказал бригадир и сплюнул в лужу. Плевок попал одному воробью прямо в голову, а тот, распластанный на бетоне, только щурился от восходящего солнца.
Отец снял Янжимку с плеч, поставил на землю.
- Видишь вон ту мешковину у трактора? Принеси-ка.
И принялся доставать воробьев из патоки. Мертвых выкидывал за забор, а тех, что еще живы были, клал на мешковину. Набралось таких ровно семь штук.
Бригадир стоял в стороне, бранился втихаря.
- Вот что за люди? – спрашивал он постоянно и бил себя руками по бокам.
Отец потер руки землей и пошел к умывальнику. А воробьев передал дочке.
- Неси домой. С мамой вымойте их хорошенько. Неси бережно, не урони.
Мамы дома не было. Янжимка позвонила ей на работу.
- Папа воробьев сказал помыть.
- Каких воробьев?
- Они слипшиеся. На ферме патоку украли. А воробьи в луже оказались. Они липкие совсем.
- Доча, я не могу сейчас придти. У меня работа.
Пришлось самой. Янжима поставила таганок кипятить воду. Принесла с бани хозяйственного мыла, новую губку на веревочке, на конце болтался пластмассовый Чебурашка. Папа привез ей из города в подарок.
Мыла воробьев нежно, потому что косточки тоненькие совсем. В мыльной воде, а затем в чистой. Помыла одного, положила на стул, а он как подпрыгнет, да побежит по комнате, взлетел к самому потолку, уселся на шкаф. Смотрит на нее настороженно. Остальных посадила в коробку из-под маминых сапог, чтобы обсохли хорошенько. Шального воробья мухобойкой выгнала на крыльцо. Он все хорохорился, но, увидев прибежавшую кошку, замахал коричневыми крылышками и улетел куда-то. Кошку Янжима заперла в зимовьюшке. Достала воробьев из коробки и посадила их у морковной грядки во влажную молодую лебеду. Они засуетились, забегали и почти разом взлетели на забор, только один продолжал сидеть. Друзья его разлетелись по одному, а он, опустив головку, слегка покачивался, словно пьяный. Янжима взяла его на руки. Маленький, он и не весил почти ничего, только пах мокрым пером и мылом. Клюв раскрылся и видно было крошечный желтый язычок. Если прислушаться, то слышно было, как он сипло дышит. На горлышке слегка колыхался тонкий серый пух. И так жалко было его, маленького, что он умирает, что ему больно очень, и никак ему не помочь. Вот-вот прервется дыхание. Слегка коснувшись губами его крылышек, Янжима поцеловала воробья.

- Как тебя зовут?
Янжима подняла голову от чтения, и увидела незнакомую девочку в желтом платье, что стояла у ворот. Пузико круглое, ножки худые в больших сандалях.

Да, вот еще одно воспоминание на крылышках серой птички. Девочка в желтом платье, сама похожая на воробушка.

- Как тебя зовут? – нетерпеливо повторила вопрос девочка.
- Янжима. А тебя как зовут?
- Аюна. Что за книгу ты читаешь?
Янжима подала ей свою книгу.
- Маленький лорд Фаунтлерой, - прочитала девочка вслух, - это про принца? Я читала книжку «принц и нищий». Там принц и нищий мальчик были очень похожи. И они поменялись местами. Все принимали принца за нищего. А нищий мальчик жил во дворце.
Девочка подсела к Янжиме на скамью.
- Очень интересная книга была. Марк Твен написал. А сколько тебе лет?
- Четырнадцать, а тебе?
- А ты уже в восьмом классе учишься? Я перешла во второй. Я в городе учусь. Мы живем прямо рядом со школой. Пять минут ходьбы. Очень удобно.
Зазвенел велосипедный звонок. По перекрестку проехал Батор на «Урале», весело позвенькивая.
- А куда он?
- Наверное, теленка искать, - ответила Янжима.
Полуденная деревенская улица была совсем заброшена людьми. Жители попрятались в дома, в прохладную тень, дожидаясь вечерней заботы. Янжима потрогала шляпки гвоздей, которыми была сколочена скамейка, они были словно раскаленные.
- Ты не перегреешься?
Девочка отрицательно помотала головой, но Янжима сняла свою газетную пилотку, и одела на Аюну. Мимо прошла вереница деревенских ребятишек, они несли большие красные мячи и яркие китайские полотенца.
- Аюнка, мы на речку, - сказал один из них, остановившись у скамейки, - пойдешь с нами?
- Ты что, у нее братик умер! – громко зашептал длинный, почти шоколадно-коричневый мальчик.
Аюна спустила пилотку на лицо, будто спряталась от красного солнца и красных мячей. А загорелая вереница продолжила свой путь к реке. Ее было видно, меж ряда домов. От того вся улица казалась нанизанной на живую, серебряную нить.
- Я тоже хочу научиться делать такие бумажные шапки, - пробурчала девочка в пилотку, бумага сделала ее голос глуше и взрослее.
- Принеси газету, я тебя научу.
- А ты болеешь? Дядя Бавасан сказал, что ты болеешь. Еще он сказал, что у вас кошка лишаивая. Потом на всем теле будут расти лишаи, если ее погладить. А я не буду гладить кошку. Вашу кошку, она лишаивая.
Янжима обхватила девочку за худенькую спину, прижала к своей груди, и та заплакала горько-горько, так, что футболка промокла сразу же. Упала на землю бумажная пилотка, и черно-белая фотография какого-то мужчины грустно посмотрела на двух девочек. Потом поднялся ветер, он подхватил газету, понес ее к гаражу, там, где густо росла крапива, и были схоронены дождевые червяки в забытой кем-то консервной банке

Воробей слетел со створки. Та скрипнула, закачалась. Янжима опустилась на стул. Сил не было. Поднять бы с полу скинутые отцом ковш, да кастрюли. Собрать растекшийся суп. Глупая кошка лакала жирную лужицу, жадно заглатывая холодную лапшу.
- Иди, иди отсюда, - прошептала Янжима. Поднялась на ноги, но кошка, прижав уши к круглой своей голове, продолжала есть, и даже не сдвинулась с места.
Мама спала. Она лежала, свернувшись калачиком, на боку. Рот открыт слегка. Прядь волос прилипла к щеке. А брови подняты высоко, словно и во сне кто-то ее обижает. Янжима прилегла рядом. Обняла маму, поцеловала в щеку, где горел след от удара.
Сил не было. Совсем. Как тогда, в самый первый раз, когда упала на морковную грядку, с воробушком в ладони. Лежала на земле, разбитая тяжелой усталостью, до самого вечера, пока ее не нашли. И хотелось ей встать и пойти домой, но не слушались ноги и руки.
Рядом лежал мертвый воробушек. И смотрел на нее сквозь тонкую щелочку неподвижного черного глаза.
_________________
мой сайт

Добавлено: 19.01.07, 14:48 +0000

вот переписала, если кому интересно.
стилистически так и не удалось возраст разграничить. имхо, было не понятно. пришлось тупо писать - вот это воспоминание.
_________________
мой сайт

Обсуждаемое