Знаменитые буряты и калмыки в новейшей истории монголов

Добавлено: 21.10.07, 08:23 +0000

Зоригто Иванович Саханов о своем знаменитом деде — Аюшеевом Шарлае

«…Дедушка Шарлай был для меня всегда необыкновенным человеком. К нему относились с особым почтением не только односельчане старшего поколения. Я всегда гордился, что я его внук. Эдакий особый статус. Мне казалось, что он человек редкого мужества, огромной силы воли и доброты. Он любил по вечерам сидеть возле калитки, наблюдать за нашими играми. В детстве, летом мы играли в лапту, немного повзрослев уже толпились на волейбольной площадке, которую оборудовал мой отец недалеко от нашего двора, напротив здания районного исполкома.
Зимой, с раннего детства катались на коньках прямо на Оке, широкой реке, протекающей прямо за околицей. Метрах ста пятидесяти от нашего домика. В Оке был популярен хоккей с мячом. Мы знали наперечет всех ведущих игроков, которые раз в год выезжали на кустовые в Кырен, либо в Кабанск, затем республиканские соревнования в Улан-Удэ.
Меня маленького, иногда на каток водил дедушка.
Помню, он мог, сняв кожаные ичиги, подолгу сидеть опустив босые ноги в полынью. В Оке очень много легенд, связанных с его отвагой, добротой, феноменальной закалкой.
У меня остались детские воспоминания. Помню, осенью 1967 года из Улан-Удэ приехало много народу, съемочная группа из Москвы. Дедушку наградили орденом Боевого Красного Знамени. Оказалось, что ещё в 20-х годах он был представлен к ордену Красного Знамени, высшей боевой награде Советской республики. По рассказа старших, дедушка совершил настоящий подвиг, сумев задержать более двадцати вооруженных людей в верховьях Китоя. Группа вооруженных людей, совершив нападение на отделение государственного банка в Иркутске, пробиралась в сопредельную Монголию. В долине реки Китой они наткнулись на дедушку Шарлая. Главный группы попросил дедушку самым коротким путем вывести в район озера Хубсу Гоол. Это красивое, большое озеро, жемчужина Монголии, примыкает к южным отрогам Мунко-Сарьдак, самой священной вершины бурят-монгольского мира. Скорее всего дедушка был осведомлен с кем имеет дело. В Оке новости распространялись оперативно ещё старым беспроводным способом. От юрты к юрте расстояния преодолеваются на скакунах за полторачаса.
Дед повел группу вниз по Иркуту. На одном из привалов он проявил смекалку. Во время чистки оружия, все обратили внимание, что дед обмазывает детали своей английской винтовки необычным маслом. Они попросили дедушку проделать с оружием то же самое. Необычное масло оказалось расплавленным медвежьим жиром. Дед смазал им не только детали, но и бойки затворов. Оказалось, что медвежий жир, застывая на холоде, «связывает» главную функцию затвора. Группа, имея винтовки и боеприпасы, оказалась обезоружена. Дед вывел группу на пограничную заставу, расквартированную в селе Моон Тункинской аймака.
Я знаю, дед был бесстрашным человеком, несмотря на спокойствие и доброту. В те страшные годы он совершил много поступков, которые могут быть приравнены к подвигу. В своих действиях, я уверен, он руководствовался только одним. Для блага близких, друзей, родственников, всех окинцев. В конце двадцатых в Оке вспыхнуло восстание, где дед принял нелегкое решение встать на сторону новой, советской власти.
В той кризисной ситуации дед остался человеком чести. Большая часть восставших ушла в Монголию, несмотря на втянутые в Оку многотысячные отряды чрезвычайного положения НКВД.
В тридцатых годах дед был избран депутатом Верховного Совета Бурят-Монгольской АССР первого созыва. В 1936 году был награжден высшим трудовым орденом Знак почета. Он специально выезжал в Москву, получал награду из рук Михаила Калинина.
В годы войны исполнял обязанности председателя исполкома Оки, который из хошуна был преобразован в аймак.
В Оке дед Шарлай считается знаковой личностью. Я очень долгие годы, до сих пор, ощущаю его энергию. Вспоминаю как мы играли с ним в буру, помню его улигеры про Гэсэр-хана. Ока является родиной Гэсэр-хана, многие священные места олицетворяют его подвиги. Огромные, застывшие черные лавы, протянувшиеся на десятки километров принято считать останками дворца Галл Дулмы. В разных уголках Оки можно увидеть борозду от стрелы Гэсэр-хана, юрту Гэсэр-хана, меч Гэсэр-хана…
Дед относил себя к роду Боолде-хонгодоров из местности Хомор, что недалеко от Аршана. В седьмом колене предком деда был сам основатель рода Боолде. Дед был старшим среди восьми детей Аюшиин Убаши, проживавшем в местности Хурга, на берегу Оки. Родичи деда переселились в Оку в середине XIX века. Охраняли границы, занимались скотоводством, охотой.
Моя мать Александра самая младшая дочь деда Шарлая. Она родилась в Хурге, когда деду было 45 лет. Дед Шарлай, моя мать, я родились в октябре под знаком весов.
Мать в 1952 году окончила биолого-химический факультет Бурятского пединститута. Она долгие годы работала в Орликской средней школе. В детстве я много времени проводил с дедом. Отец с матерью с утра до вечера проводили в школе, где занятия проходили в две смены. Приходили на обед, который обычно готовил отец. Обычный обед, говядина с домашней лапшой.
Мне кажется, дед никогда не боялся смерти, был готов принять удар, ответственность на себя в любое время, в любых условиях. Я часто ловлю себя на мысли, что ощущаю в себе его энергию и волю.
Ока удивительно место. Мы думаем, что Ока является прародиной промонголов, которые в V веке отступили в Восточные Саяны под натиском гуннов. Есть местность Монголзоон, которая очень похожа на миниатюрное монгольское плато. Согласно легенде, именно в этой местности обосновались предки нынешних халх-монголов. Сохранилось множество курганов, захоронений, которые ждут своих исследователей.
Этноним названия самодийской народности населяющей Восточные Саяны до прихода монголов происходит от монгольского слова соё (клыки). Со стороны Тункинской долины гольцы удивительно напоминают клыки. В IX веке протомонголы через Тенгиз-гоол ушли в широкие степи Центральной Монголии. Долина Оки, многочисленных горных рек, плато Монгол-зонн стали узки для народа, стремившегося к будущим великим завоеваниям…».

Отрывок из будущей книги, готовится к публикации Г.А. Рыбиной и Бернаром Дрюоном /Париж/. Рабочее название «Зоригто, внук Шарлая»

Добавлено: 27.10.07, 06:57 +0000 **Ахын Ехэ Шарлай**

позволю себе выложить главу из книги *Зоригто, внук Шарлая*.
поскольку дГалсан выложил рабочий материал к книге, предоставленный самим
Зоригто Ивановичем Сахановым.

далее мой текст.

Ахын Ехэ Шарлай

Зоригто Саханов вырос под влиянием своего великого деда...
Воспоминания о детстве по законам нашей памяти сохраняются отдельными сценами и картинками. Тем не менее, это всегда стихия достоверной жизни. Конечно, в детстве не бывает взрослого понимания всех событий. Только потом, исходя уже из собственных знаний жизни, мы начинаем объяснять по-другому факты и обстоятельства, из которых одни видятся очень важными, другие совсем наоборот...
Но происходившее в детстве помогает лучше увидеть мир маленького человечка, выросшего в таком окружении. Жизнь наша ведь растет из детства. То, что запало в душу в детстве, движет потом нами всю жизнь.
Зоригто рассказывает: *Дедушка был для меня необыкновенным человеком. Я очень рано узнал, услышал, увидел, что все до единого односельчане, не только старшее поколение, относятся к нему с особым почтением.. Я страшно гордился, что я - внук Шарлая. Но это меня ко многому и обязывало. Особый статус, особая ответственность…*.
Судьба Шарлая Убашеевича Аюшеева столь неординарна и столь достойна, что еще при жизни суровые окинские люди стали называть его Ахын Ехэ Шарлай - Великий Окинский Шарлай…
Человек необыкновенной судьбы, он был знаковой личностью в Оке. До сих пор там ходят легенды о его редком мужестве, природной закалке, мудрости и доброте.
Он относил себя к роду Болдэ-хонгодоров из местности Хомоор недалеко от Аршана. Болдэ – основатель рода, был в седьмом колене Аюшеевых.
Шарлай был самым старшим из восьми детей в многодетной семье крестьянина-скотовода Убаши Аюшеева. Село Хурга расположено недалеко от районного центра Орлик. Здесь и прошло его детство. Детство , которого практически не было.
Очень рано нужда заставила его познать тяжелый труд батрака. Лет с десяти уже нанимался батраком на сезонные работы к богатым людям. Делал все крестьянские работы. С самого раннего детства познал и нелегкий труд скотовода.
Совсем еще мальчишкой Шарлай начал заниматься охотой, ходил в лес даже в одиночку. Охота на всю жизнь стала его любимым занятием. Так хорошо знал тайгу, что иногда месяцами пропадал в тайге без всяких запасов пищи.
*Человек не может быть в лесу голодным или холодным. В лесу ведь пища у тебя под ногами, растет на деревьях, летает в небе, - говорил он. - Вот только брать надо осторожно, брать столько, сколько необходимо, чтобы прокормиться, не больше. А лишнее брать - это уже истребление живого, нанесение вреда природе. Большой грех. Человек не должен так делать.*
С юных лет Шарлай отличался качествами лидера, смекалкой, необыкновенным мужеством и природной закалкой. Окинская суровая природа способствовала этому. Он купался в холодной речке Оке даже зимой, мог ходить босиком по снегу, окунался в ледяные проруби, удивляя всегда своей крепостью, выносливостью и односельчан, и родных.
Самыми верными друзьями своими по жизни Шарлай считал собаку и лошадь, ибо теплом и верностью их не раз спасался в лесу. Он любил рассказывать своим детям, а особенно внукам, разные истории, которые с ним случались в тайге.
Зоригто продолжает вспоминать : *Мне казалось, что он человек огромной силы воли, большого мужества, несмотря на то, что с нами он был добрейший дедушка. Многие шалости детские прощал он мне и моей сестренке Зоригме…
У нас в Оке был очень популярен хоккей с мячом. Летом мы играли в лапту Дедушка любил вечерами сидеть возле калитки и наблюдать за нашими играми.
Зимой катались на коньках прямо на Оке, широкой реке, протекающей тут же за околицей. Совсем маленького меня на каток водил дедушка.
Помню, что он садился прямо на снег, снимал кожаные ичиги и опускал босые ноги в полынью. Так мог сидеть подолгу. Или время от времени окунался в полынью. Феноменальная закалка у него была...*.
Дед Зоригто Саханова был личностью значительной, яркой, сильной. В нем было то особенное, та идея, которая, может быть, потом вела по жизни мальчика. Ясно, что каждый человек неповторим, у каждого не только своя история, но и свое понимание жизни, свои противоречия и сомнения, своя загадка, своя мудрость - все это западает в душу ребенка и формирует из него личность. Все закладывается в детстве. Зоригто помнит отношения деда Шарлая с людьми, сельчанами, с детьми и взрослыми...
Он вспоминает : *В детстве я много времени проводил с дедом. Отец с матерью с утра до вечера проводили в школе, занятия тогда шли в две смены. Приходили они домой только вечером. До тринадцати лет мы с дедом были неразлучны… Мне кажется, я до сих пор ощущаю в себе его энергию… Мой дед никогда ничего не боялся, всегда был готов взять на себя удар, взять ответственность… Я часто ловлю себя на том, что ощущаю в себе его волю. Ощущаю его энергию…*.
Отсюда, может быть, и у Зорика целеустремленность, боевитость духа, убежденность в идеях. Полностью отражая имя его: Зоригто – Стремящийся к цели…
Дети всегда были рядом с дедушкой. А он очень любил время сенокоса, часами вручную косил сено, и в нечастых перерывах неустанно разговаривал с ними. Рассказывал детям о тайнах природы, ее мудрости… Показывал непредсказуемость и изобретательность животных в лесу.
Он великолепно знал флору и фауну своего края. Настолько уверенно чувствовал себя в тайге и горах, что ночью спокойно ориентировался по звездам, деревьям, луне. Днем он находил направление по солнцу, в непогоду он определял путь по характеру растительности. Тайга не была для него загадкой. То, что не мог заметить другой человек, для Шарлая было понятно и просто. По едва заметному следу, по клочку шерсти на древесной коре, по примятому мху и другим совсем незаметным, но характерным признакам Шарлай Убашеевич безошибочно определял, когда и какой здесь прошел зверь, куда он скрылся…
Радость от общения с миром природы заполняла все его существо. Он желал приохотить детей к общению с лесом, травами, реками, их населением, знал, как это нужно человеческой душе и делал для этого все, что мог.
Всем существом своим он защищал природу. Всегда останавливал так называемых любителей природы, тех, кто собирает яйца, возвращается из леса с охапкой цветов , и что уж говорить об охотниках, кто стреляет для забавы в животных.
Он сам тоже бродил с ружьем на плечах по тайге. Или сидя верхом на неудобной спине оленя, он преодолевал большие расстояния по горам и ущельям, подъемам и спускам. Но никогда не был браконьером, ружье ему нужно было для охраны оленей от волков и медведей. Он защищал природу прежде всего своей любовью к ней.
Любил рыбачить, опустив ноги в речку. Вот и рыбачили часами с внуками, а потом жарили на костре рыбу и снова разговаривали…
Дед во всем окружающем видел живое проявленье природы. Любил общаться с детьми. Дети были интересны Шарлаю Убашеевичу, он говорил, что любая беседа с детьми когда-нибудь даст добрые всходы…
Думаю, он правильно понимал, что детям важнее постигать не всемогущество человека и его разума, а неисчерпаемую сложность природы. Пробудить восторг перед тайной живого, чувство того, что нас окружает огромный мир…
В детстве каждого маленького человечка можно представить, как улей, куда люди, как пчелки, приносят мед своих знаний, мыслей и дум о жизни, щедро обогащая душу юного существа. Всякое знание бывает : и плохое, и хорошее, но всякое знание всегда, как мед...
В дедушке Шарлае прежде всего непрерывно генерировала мысль… Он делился с Зориком своими оценками людей, их поступков… Есть у некоторых ярко выраженное призвание, может, даже талант, зорко подмечать в людях хорошее, положительное, отметая людские слабости, пороки. Дед считал, что именно в людях надо искать и находить ответ на вечные вопросы жизни... На земле каждый человек интересен…
Парадоксальность и неожиданность идей его, ответы на самые разные вопросы постоянно возбуждали у Зоригто интерес к миру, к особому мироощущению. Дед забрасывал какую-то мысль, чтобы он потом сам домысливал…
Как много это давало мальчику... Как помогало ему потом в дальнейшей жизни...Счастье иметь такого деда…
Пошли однажды на источник Хубсугул. Зорику пять лет было. Поднялись наверх. Там у святого места присели на отдых. Заодно решили совершить обряд, как и положено. Кто-то зажег огонь. И вдруг этот огонь внезапно перекинулся на маленького Зорика. Одежда загорелась мгновенно. Мальчик, весь превратившись в огненный шар, покатился по земле... Ожог был страшным. Все перепугались насмерть. Только дед не растерялся, немедленно среагировал !.. Схватив обгоревшего внука на руки, сразу стал окунать его в святой источник...
Так спас своего любимого внука. Все зажило. Выросла новая кожа. Мягкая, шелковая кожа теперь у Зоригто...
…Во время первой мировой войны Шарлай Аюшеев двадцатилетним юношей был мобилизован для тыловых работ, работал там до начала революции. Вскоре царское самодержавие пало. Шарлай вернулся домой, в Оку.
В первые же годы после революции он стал активно участвовать в борьбе с врагами Советской власти, возглавлял боевые действия против вооруженных многочисленных отрядов анархистов на территории Тункинского и Окинского хушунов.
Шарлай имел обыкновение уходить на охоту осенью и возвращался весной. Однажды пошел. Было это зимой 1920 года. Неожиданно к его шалашу подошли человек восемь. Спросили дорогу. Конечно, Шарлай Аюшеев хорошо знал все дороги в окинской тайге. Они попросили его отвести их к белым , но в обход деревни Янги, так как там находились в это время красные отряды .
Шарлай согласился и повел их по бездорожью, по большому снегу. Сделал он это умышленно, рассчитывая измотать их силы, лишив полностью ориентиров. При этом, чтобы войти к ним в доверие, делился с ними своими немудреными продуктами.
Дальше, вспоминал дед Шарлай, дошли до деревни Янги. Он предложил им, не доходя деревни, заночевать в лесу. Те, предельно уставшие повалились отдыхать. Тайной целью Шарлая было обезвредить бандитов. И вот ночью, когда все уснули, он обезопасил все их винтовки, привинтив боек назад до отказа. Проснувшись наутро, сразу двинулись дальше. Сердце Шарлая прыгало в груди. Вышли на дорогу. Шарлай ехал в санях, очень хорошо понимая, какому невероятному риску подвергает свою жизнь. Ведь случись что, догадаются бандиты - смерти ему не миновать. Он слабо погонял лошадь, притворяясь дремлющим.
- Только бы они не догадались, - думал он…
Судьба на этот раз была благосклонна к Шарлаю. Ему удалось привести бандитов в расположение красного отряда…
*Самым ярким воспоминанием моего детства остается героический человек - мой дед Шарлай. Добрый и сильный, в меру строгий, он был необычайно мудр и жизнелюбив… Я очень хорошо помню из детства, - рассказывает Зоригто, - как однажды осенью к нам из города Улан-Удэ приехало много народу, большая группа людей. Говорили, что это съемочная группа из самой Москвы !.. Начались съемки, суматоха. Снимали моего деда, родителей, нас, детей. Оказалось, что еще в двадцатых годах мой дедушка Шарлай был представлен к ордену Красного Знамени, высшей боевой награде Советской республики !.. По рассказам старших, дедушка совершил настоящий подвиг, сумев в одиночку задержать более двадцати вооруженных людей в верховьях Китоя.. Помню, на меня этот рассказ произвел сильнейшее впечатление…*
И это действительный случай. Это очень известный боевой эпизод из жизни Шарлая Аюшеева. К этому времени он уже имел достаточный боевой опыт, возглавляя вооруженные действия против белогвардейцев и отрядов анархистов, изучил и понял повадки врага, их боеспособность и - а это было их главной целью - стремление выйти к границам Монголии.
Он хорошо знал и то, что они не так знакомы с местностью, со всеми проходами и перевалами, ведущими к границе, плохо ориентируются в горах. Он же, как опытный охотник, уроженец этих мест на память знал все пути выхода к границам сопредельной страны.
На охоте Шарлай Аюшеев случайно наткнулся на неизвестную группу , и в результате он в одиночку взял в плен более двадцати вооруженных людей, которые, выяснилось впоследствии, оказались офицерами-каппелевцами, осуществляющими прорыв в сопредельную Монголию через территорию Оки.
Таких боевых эпизодов в жизни Шарлая Аюшеева было много...
Великий Окинский Шарлай заслужил уважение и благодарность земляков своим бескорыстным служением родному краю и его людям . Он был известен всей республике, как самый легендарный окинец. Его младшая дочь, отхончик в семье, Александра, тоже всю жизнь носит как бы особый статус – дочь великого Шарлая. Всегда гордилась еще и тем, что, как и отец, родилась под знаком Весов. Кстати, любопытно, что и Зоригто Саханов, внук Шарлая, также родился в октябре под тем же самым знаком.
*…Дед наш был совершенно бесстрашным человеком, несмотря на всегдашнее внешнее спокойствие, - вспоминает дальше Зоригто. - В те страшные годы он совершил много поступков, которые могут быть приравнены к подвигу. И я уверен, что в своих действиях он руководствовался только одним : он действовал во благо близких, друзей, родственников - всех окинцев.
Еще один случай расскажу. Группа вооруженных людей совершила нападение на отделение госбанка в Иркутске. Вместе с награбленным группа пробиралась в Монголию. И вот в лесу они наткнулись на деда Шарлая. Главный группы попросил дедушку вывести их коротким путем к озеру Хубсу-гол. Это красивое большое озеро, жемчужина Монголии, примыкает к южным отрогам Мунку-Саридак, священной вершине бурят-монгольского мира. Дедушка сразу понял, с кем имеет дело. Он повел их вниз по реке Иркут.
И вот на одном из привалов Шарлай вдруг принялся обмазывать детали своей винтовки необычным маслом. Они тут же попросили проделать это и с их оружием. И дед Шарлай с готовностью обмазал им не только детали, но и бойки затворов. А это необычное масло было не чем иным, как медвежьим жиром, который застывает на холоде. Естественно, что *масло* связало на холоде все затворы. Группа оказалась обезоруженной при полном наличии винтовок и боеприпасов. Дед спокойно вывел незадачливую группу на пограничную заставу, расквартированную в селе Моон Тункинского аймака…*.
За боевые заслуги Шарлай Аюшеев был не только представлен к ордену , но и награжден именным оружием Совнаркома ССР.
В книге В. Кожевина *Легендарный партизан Сибири* рассказывается о партизанском командире Несторе Каландаришвили. Там мы находим упоминание о славном буряте-охотнике Шарлае Убашеевиче Аюшееве, помогавшем легендарному командиру.
Шарлай встретился с отрядом также однажды на охоте и лично познакомился с Нестором Каландаришвили. Прославленный командир, избегая Колчака, пытался пройти к границе Монголии. Через село Туран Тункинского района отряд Каландаришвили пришел в Оку. В боях порастеряли бойцов.
Каландаришвили с несколькими бойцами отряда вынужден был скрываться в окинской тайге. Около года они провели в тайге близ деревни Янги. И в это время неоценимую помощь оказывал им молодой Шарлай Аюшеев. Он стал проводником отряда, снабжал бойцов мясом, продуктами, выводил их по горнотаежным тропам.
Никто не мог знать об этом, а ему было легко, ведь он пропадал на охоте целую зиму.
Потом Каландаришвили сумел собрать небольшой отряд в деревне Моты и отправился с ними в Иркутскую область. Шарлай через своих знакомых сельчан снабдил красноармейцев унтами, дыгылами, теплыми вещами. Он знал точную численность отряда, весь его маршрут…
Природный ум Шарлая, хладнокровие, невозмутимая сдержанность и спокойствие в самой опасной ситуации часто спасали ему жизнь. И в сложных ситуациях он всегда выходил победителем.
Был он человеком среднего роста, коренастым, крепкого телосложения. Зимой и летом больше времени проводил в тайге, в горах с оленями. Зимой он ходил в телогрейке, а вот шапку почти никогда не надевал. Так и носил ее в руках. – Жарко, - говорил. И дома он спал у порога : здесь не так жарко…
Ему всегда было жарко, особенно летом, и он уходил на берег реки Оки. Старался как можно дольше проводить время на Оке, семейных покосах. Луга, горы были отрадой его телу, он наслаждался прелестью цветения трав, пением птиц в лесу. Все это очевидно давало вдохновение душе и благоговение перед неубывающей загадочной красотой природы. Эти чувства переполняли его, и он старался передать это ощущение детям, внукам, чтобы и они также были готовы удивляться чудесам природы., которые дарит сама жизнь. Так понимал…
В тридцатые годы Шарлай Убашеевич был избран депутатом Верховного Совета Бурят-Монгольской АССР первого созыва. Руководство республики ценило Аюшеева, как настоящего лидера окинцев, обладающего чувством высокого гражданского долга, умением принимать точные решения.
Высочайший профессионализм, лояльный и справедливый подход к людям отличали его. Он никогда ни с кем не допускал и панибратства, был всегда в ровных и теплых отношениях со всеми подчиненными. Достаточно терпеливый с людьми , он не терпел необязательных людей. И к себе всегда относился очень самокритично, даже чересчур.
Это было стилем его руководства, стилем всей его жизни. Он был непререкаемым авторитетом среди односельчан и руководителей района.
В 1936 году Шарлая Аюшеева наградили высшей трудовой наградой - орденом Знак почета. Это было событие. За этой наградой Шарлай Убашеевич специально выехал в Москву. Там в Москве он был принят в Кремле высшими руководителями страны Сталиным и Калининым. Из их рук и получил свой орден.
За свою долгую жизнь Шарлай отмечался многими правительственными наградами и даже в мирное время в далекой горной Оке его нашел орден Боевого Красного Знамени. Это случилось в 1967 году, тогда-то и состоялась памятная его внуку телевизионная съемка...
Дед был человеком действия. Старался жить дыханием времени. Деятельность его была грандиозна…
Он принимал участие в организации работ по демаркации государственной границы СССР на вверенной ему территории, устанавливал государственную границу между Россией и Монголией.
И будучи уже в солидном возрасте Шарлай Убашеевич действовал с энергией целого учреждения. Утром обходил все стройки в Орлике, обменивался мнениями с односельчанами, давал советы, наведывался в исполком, райком.
Родная земля, люди значили очень много в его жизни. Люди, с которыми он жил и с которыми будет идти вместе вперед, до последней черты…
Его снедала жажда работы, для которой человек и рожден на свет. Жажда работы, которая по душе и по сердцу.
Он внес неоценимый вклад в дело иссследования минерально-сырьевой базы, флоры и фауны Окинского района ведущими геологами и учеными АН СССР. Содействовал в геологическом изучении Восточных Саян.
Выдающийся ученый-геолог В.А. Солоненко, автор *Экономико-географического очерка Окинского аймака* пишет :
*… в Окинском аймаке особенно выделяется колоритная фигура Шарлая Аюшеева, пытливого наблюдателя и следопыта с большим природным умом.
Своими многогранными и глубокими знаниями района он часто помогал исследователям Центральной части Восточного Саяна, неоднократно доставлял геологам интересные образцы руд, в частности, благодаря именно Аюшееву впервые в этой части Восточного Саяна обнаружен *гюбнерит* в устье реки Жан-Балык*.
Эта находка, по заключению академика профессора С.В.Обручева является очень важной, так как дает указание на возможность рудоносных граноспенитовых интрузий, протягивающихся от Китойских и Тункинских альп до верховьев реки Уды.
И далее : *Незаменимым помощником геологов был Шарлай Аюшеев. Недаром геологи назвали *Аюшеевским* один из участков на Боксонском месторождении боксита…*.
В молодости своей Шарлай Убашеевич очень любил бродить по тайге. Не столько для охоты или добычи, а сколько для познания, для изучения своего края. Он исходил пешком весь район, знал наизусть все горнотаежные тропы. И, конечно, эти знания помогли многим исследователям. В архиве семьи Аюшеевых-Сахановых до сих пор хранится письмо, присланное Шарлаю Убашеевичу из Москвы от благодарных ему за помощь геологов.
Зоригто : *Мой дед был не наблюдатель жизни, а деятельный, отзывчивый, душевный человек, находящий повсюду свое дело. Интерес к людям и событиям находили отражение в нем и его жизни. Это проявилось во все годы во всех больших и малых событиях.
Сколько людей обязаны деду поддержкой, помощью, а некоторые и жизнью… Он изумительно постиг труднейшее искусство – любовь к людям…
До последних дней своей жизни не утратил жизненной энергии, любви к родному краю, к окинцам… Он стремился сделать их жизнь лучше…*.
Это и есть, на авторский взгляд, главная идея, которая объединяет всех, живущих на этой земле. Дает объяснение, как жить, чем жить… Судьба Шарлая Аюшеева за полувековую историю родной земли, судьба простого выходца из народа, сурового и мужественного, живущего на окраине большой страны, доказывает именно эту идею.
Однажды Шарлаю Убашеевичу правительство республики выделило благоустроенную квартиру в центре Улан-Удэ. Предложили ему перебраться в город. Он отказался. Ответил : *В городе много нуждающихся. Лучше отдайте эту квартиру людям, пострадавшим от наводнения…*.
Он был человеком редкой силы духа. Окинцы вообще считаются людьми особой породы, способными к борьбе и созиданию. Все эти качества продемонстрировал на своем жизненном пути Шарлай Аюшеев, прожив суровую сложную жизнь, полную ярких событий и тяжких испытаний.
*..Дед мой был добродушным человеком, спокойным, неторопливым, обычной незаурядной внешности, если считать… Так как внешне в нем не было ничего героически-значительного.
Но его личность, Личность деда Шарлая, оказала большое влияние на нас, многочисленных внуков и правнуков…- говорит Зоригто Саханов.
Дед ушел навсегда, когда Зорику исполнилось всего тринадцать… Успев сформировать мальчика, как мыслящего человека…
Зоригто рассказывает : *Я часто вспоминаю деда... Зимой он мог долгими вечерами рассказывать нам улигеры про Абай-Гэсэр хана , покровителя Восточных Саян. Он говорил, что наша Ока является родиной Гэсэр-хана… Что многие священные наши места олицетворяют его подвиги. Огромные застывшие черные лавы, протянувшиеся на десятки километров принято считать дворцами Галл Думы…В разных уголках Оки можно увидеть борозду от стрелы Гэсэр-хана, юрту Гэсэр-хана, меч Гэсэр-хана…Как песнь о родине… Слово на слух, как это красиво!..*.
Он давал детям чувствовать слово на слух… Во имя того, чтобы это слово потом их судьбу продолжало. Чтобы потом дети более смело, более широко постигали другие пространства …
Свет необыкновенной души лился от деда его к внукам... Речь его была интересна.
Эстетическое восприятие Зоригто было подготовлено в значительной мере незаурядным поэтическим даром деда : ведь читать улигеры - это надо быть и артистом, и поэтом, и фантазером немножко… Слушая улигеры в исполнении деда, Зоригто чувствовал его игру прекрасным словом, его любование красотой и богатством родного языка…
А ушел Шарлай Убашеевич неожиданно. Будучи полон энергии. В июле 1974-го в возрасте девяноста лет от травм, полученных в результате несчастного случая.

Люди в Саянах, словно орлы в горах,
Вечно молоды и мужественны.
Подобно остроконечным вершинам
Они уходят в небесную высь…

Галина Рыбина-Дрюон. Глава из книги *Зоригто, внук Шарлая*.

Добавлено: 27.10.07, 08:14 +0000

Добавлено: 27.10.07, 08:21 +0000

точно!. это фраза Зоригто, не обратила должного внимания :oops: .
исправлю в книге.
спасибо за внимательность :D
.

Добавлено: 29.10.07, 05:16 +0000

выкладываю еще одну главу из книги *Зоригто, внук Шарлая*.

Иван Лопсонович. Отец Зоригто.

Родом Иван Лопсонович Саханов - из хонгодоров, перекочевавших на берега Ангары из Внутренней Монголии в конце 17 века.
Это известная история. В 17 веке Халха, нынешняя Монголия, делилась на три владения, находившиеся в некоторой зависимости от маньчжурского императора Кан-си. Халха была стратегически важной территорией, и маньчжурам было необходимо получить над ней реальную власть, как они уже сделали это с южномонгольским ханством – Чахаром.
На общем съезде халхасов Кан-си провел ловкую интригу, которая спровоцировала цепь кровавых разборок, вылившихся в междоусобную войну.
Хонгодоры населяли Саянское нагорье и кочевали. Ушли с Чингисханом в поход, кочевали по Монголии. В конце 17 века перебрались через село Монды на землю предков и расселились в Тунке, Алари, Закамне. Хонгодоры, одни из четырех племенных объединений, куда входили, кроме них, еще : хори, булагаты, эхириты, правда , у них не было относительно четкой структуры племени. Есть утверждение, что хонгодоры даже не были племенным союзом, а воинским сословием ? .
Род Ивана Саханова происходит из хонгодоров воинского сословия, приближенного к последнему халхасскому хану Сайн-хан.

Нынче летом во время своего пребывания в Оке я услышала от одной тункинской бабушки любопытную семейную легенду о происхождении фамилии Саханов.
Вот ее версия. Предок отца Ивана Саханова примерно в 11 колене был одним из
самых приближенных людей известного халхасского хана – Сайн Хана, правившего Монголией в конце 17 века. Возможно, был даже названным сыном…
Отсюда и произошла их фамилия, довольно редкая, – от словосочетания Сайн Хан, Сайхан, Сахан…
Предка того звали Сайн Ханэ Отхон Хубуун… Далее шли Сайнхан, Сайханэ Кузьма, Кузьмын Сыремпил, Сыремпилэ Лопсон, Лопсонэ Иван, Иванэ Зоригто. И теперь уже есть Зоригтын Иван – маленький сын Зоригто Саханова…
Прадед Зоригто Цыремпил Саханов, отец Лопсона, очень трепетно относился к истории своего рода, восстанавливая связь между поколениями.
Именно его отец Кузьма, прапрадед Зоригто, был первым из рода Сахановых, поселившимся в местности Моон. Он занимался, кроме всего прочего, торговым делом, которое потом продолжили его потомки..
Зоригто рассказывает : *Родственников у меня в Оке более полутора тысяч… Почти половина населения…В Оке почти в каждом из сел и маленьких поселений есть мои родичи…Даже больше могу сказать : родственников у меня пять тысяч, все население Оки…
Окинцев отличает сплоченность, готовность к преодолению трудностей. В нашем удивительном крае увидели свет многие яркие люди, принесшие славу Бурятии : артисты, писатели…
Окинские буряты на рубеже веков отличались большими семьями. У деда Лопсона была очень многочисленная семья, но многие родственники позже из боязни, а точнее будет сказать, из инстинкта самосохранения, вынуждены были сменить фамилию Саханов на другие фамилии, более политкорректные.
Жили самодостаточно, в покое, в стороне от большого мира. Помню, в детстве окинцы называли соседний Тункинский район Магистральным. Имея в виду, что там слишком много суеты…
Ока удивительное место… Я думаю, именно Ока является прародиной промонголов, которые в пятом веке отступили в Восточные Саяны под натиском гуннов. У нас есть местность Монгол-зоон, которая очень похожа на миниатюрное монгольское плато. Согласно местной легенде, именно здесь, в этой местности, обосновались предки нынешних халх-монголов. У нас сохранилось множество курганов, захоронений, которые еще ждут, конечно, своих исследователей.
А этноним названия самодийской народности, населяющей Восточные Саяны до прихода монголов, произошел от монгольского слова * сойе*, что в переводе – *клык*.
И действительно, если смотреть со стороны Тункинской долины, то гольцы удивительно напоминают клыки. В девятом веке промонголы через Тенгиз-гол ушли в широкие степи Центральной Монголии. Для монголов, народа, стремившегося к будущим великим завоеваниям, стали узкими плато Монгол-зоон и долина Оки с ее многочисленными горными речками …
…Очень люблю свою Оку. Самые удивительные места на земле. Горы !.. Это лучшее место на земле…* - повторяет Зорик.
Родичи отца относились к воинскому и торговому сословиям и обосновались в местности Моон Тункинской долины. А дед Лопсон выбрал себе в жены одну из самых красивых окинских девушек.
Красавица Дулма была родом из сойотской семьи. Дочь Сосора Жамбалова, она родилась в местности Шонхор Окинского хушуна Тункинского аймака. Потом семья перебралась в Ботогол.
Красавицей она была необыкновенной, и из соседних деревень приходили добры молодцы тайно поглядеть на девушку, о красоте которой ходили легенды.
Но жизнь прожила очень непростую, полную тягот и потерь…
Дулма в середине двадцатых вышла замуж за Лопсона Саханова, большая семья которого проживала в местности Моон в Тунке. Семья была по тем временам очень обеспеченной, занималась торговлей, владела пунктами по продаже товаров широкого потребления вдоль большой дороги от Иркутска до Мурэна, который находится в Хубугульском аймаке Монголии. Младшие сестры Лопсона завели свой бизнес в Монголии. Содержали большой торговый дом, огромное количество крупного рогатого скота. Они обеспечивали торговые потоки по Монголии из Китая…
Потом все рухнуло. Революция 1917-го, закрытие границ в 1921 году… В начале двадцатых годов были введены ограничения по перемещению граждан и торговых караванов на советско-монгольской границе, из-за этих обстоятельств они вынуждены были постепенно сворачивать, а затем полностью остановить свое дело.
Но обе младшие сестры так навсегда и остались в Монголии. Осели там навсегда. Обе вышли замуж, родили и воспитали очень много детей. От них пошли большие фамилии : Сандаковы, Ошоровы, Сымбеловы…
Сейчас в Монголии в Хубугульском аймаке проживают близкие родственники Сахановых. Капитан Бато и его большая семья…
С ними Зоригто встречается время от времени, когда бывает в Монголии…
*Все время мечтаю, чтобы мои монгольские родичи приехали в Оку, посмотрели на наши удивительные места, - говорит Зоригто. - Ока - это Шамбала в миниатюре. Волшебные места… Мунку-Саридак, Саянские гольцы, верховья рек Тисса и Синца, долина гейзеров, целебные источники… Чего стоит один Жойган, который спрятался в глубокой межскальной ложбине и где дымят десятки и десятки целительных вод… Просто поразительный источник Жойган…
Там меня тянет прислушаться к себе, своим близким, своим друзьям, оглянуться назад, оценить события, спрогнозировать их развитие… там колоссальная энергия воды, воздуха и настоящих гор…
Вообще всегда, когда приезжаю к себе домой, разом окунаюсь в неторопливый добрый ритм… Ловлю себя на мысли, что мне нужно время привыкнуть к этому ритму.
Считаю, что в основе всех вещей лежит чувство ритма. Я убежден, что именно ритм относится к числу фундаментальных этногенетических категорий. Моторика движений, процессы принятия решений, эмоции наши - все подчинено внутреннему чувству ритма...*.

…В конце двадцатых годов дед Лопсон Саханов из-за обострения классовой борьбы был подвергнут гонениям. Однако не оставлял попыток сохранить свое дело, несмотря на полную конфискацию имущества. Располагая большими способностями и деловой хваткой, Лопсон пробовал снова наладить торговое дело, но эти его попытки привели к печальным событиям. Осенью 1935 года его и всю семью арестовали. Они были этапом отправлены в Иркутский централ…
Иван, сын Дулмы и Лопсона, был зачат в счастливой и богатой семье. Но досталась ему по жизни судьба труднейшая, какая не всякому и выпадает. Иван пережил очень нелегкие годы в детстве.
Родился он в… тюрьме. Потом его, новорожденного, этапировали вместе с матерью Дулмой в ссылку. К счастью, через полтора года его всякими ухищрениями сумела забрать к себе сестра матери. Он жил в семье своей тети и носил фамилию Доржиев.
Жили они на самой окраине Оки. Мальчик и не знал даже, что его родной старший брат Чимит-Доржо был еще раньше усыновлен другой тетей, сестрой Дулмы, бывшей замужем за Максаром Наханцаковым. Тогда они спасли Чимит-Доржо от тюрьмы. Однако трагическая судьба настигла Чимит-Доржо уже взрослым, когда он, окончив институт в Кемерово, работал там горным инженером. В начале пятидесятого года инженер Чимит-Доржо Лопсонович Наханцаков /Саханов/ погиб во время обрушения горных пород в шахте…
Для Ивана по жизни всегда был идеалом его старший брат. Чимит-Доржо славился в Оке своими внешними данными и необычайной силой. Носил он фамилию Наханцаков, так как был усыновлен семьей Наханцаковых. У Ивана в то время была фамилия Доржиев. Потом братья восстановили по документам свою родную фамилию – Сахановы.
Отец их, Лопсон Саханов, в 1937 году был расстрелян без суда и следствия в Иркутской тюрьме. Инкриминировали ему антисоветскую деятельность, незаконное предпринимательство и обогащение…
Дулма вместе с двумя младшими сыновьями, Владимиром и Иваном, была приговорена к 15 годам ссылки…
Но, как мы уже говорили, Иван с полутора лет вернулся в Оку и стал проживать в семье тети. Времена были тяжелейшие, он с самого детства испытал немало тягот. Ухаживал за скотом, совсем маленьким косил наравне со взрослыми сено, заготавливал корм…
Сено косили в отдаленной горной местности Ботогол, вблизи известного месторождения графита. Именно здесь в 19 веке знаменитый французский исследователь и промышленник Жан-Пьер Алибер выкупил на правах конфессии и основал Ботогольский графитовый рудник.
Это отдельная и чрезвычайно интересная история, исследованием которой много лет занимаются родственники Зоригто Саханова. Жан-Пьеру Алиберу удалось успешно организовать свое дело. Добываемый графит он поставлял в Германию, в Нюрнберг, на знаменитую карандашную фабрику *Кохинор*.
Мать вернулась в Оку к сыну только в 1949-м…
От нее Иван узнал, что отец был расстрелян еще в далеком 37-м. В этом страшном году он родился… Родился в тюрьме после гибели отца…
Мать вернулась оттуда не одна. В ссылке в далеком Баргузине она встретила своего второго мужа Лопсона Доржибалданова, репрессированного ламу из закаменского села Санага. В том же, 1949, году родила двух мальчиков-близнецов, Юрия и Валерия.
Только после возвращения матери из тюрем и ссылок Иван получил возможность и был счастлив первый раз пойти в школу. Было ему уже тринадцать лет. Учился хорошо, рос очень способным…
*Мой отец, Иван Саханов, - рассказывает Зоригто, - уникальный человек. Сильный, большой, очень добрый, с чувством здорового прекрасного юмора… всегда с печалью в глазах… из-за трудного детства… нереализованных возможностей… Он не имел возможности получить хорошее образование, хотя на самом деле очень талантливый человек…
Особенно отличался он тягой к технике. С детства очень одарен. По рассказам его друзей, всегда отличался большим чувством юмора, готовностью к поступкам. Любознательность была его главной чертой. Часами мог ремонтировать, возиться с неисправными часами, мотоциклами, машинами. Тяга к техническим новинкам, машинам, мотоциклам ведет его по жизни.
Он и сейчас остается таким же умельцем. В нашем селе Орлик он всегда самый первый и самый востребованный специалист по ремонту часов, машин, мотоциклов.
Необычайно любит спорт, движение. Мне кажется, - продолжает Зоригто, - при других обстоятельствах его жизни он мог бы достичь очень больших высот в самых разных видах спорта. Я знаю, что у него очень высокий уровень двигательной одаренности. В моем детстве он мог спокойно переплывать быструю реку Оку , посадив меня на спину. А вот я, к своему стыду, плохо освоил плавание…
Отец прекрасно играет в волейбол, хоккей с мячом, настольный теннис. Он всегда побеждал в соревнованиях по национальной борьбе. Как в молодости он был сгустком идей и энергии, так и сейчас он остается таким же сильным, динамичным и азартным человеком…*.
В 1954 году Иван Лопсонович уехал учиться в Заиграевский лесной техникум. Там получил специальность техника-лесовода. И там же начал серьезно заниматься волейболом. Пришли первые спортивные успехи. Вместе с командой участвовал в республиканских и зональных соревнованиях. Через два года его призвали в армию.
Служил Иван во Владивостоке. Попал на Тихоокеанский флот и отдал четыре года флоту. Три года из них Иван служил во Владивостокском спортивном клубе армии /СКА/. В составе волейбольной команды принимал участие во множестве соревнований. Там познал он вкус больших побед. Был призером первенства Вооруженных Сил СССР, стал чемпионом Сибири и Дальнего Востока. Его уже пригласили в знаменитый московский клуб ЦСКА в 1960 году…
Но он вернулся в Оку...
Он предпочел вернуться на родину, потому что незадолго до этого во время очередного отпуска Иван Саханов снова повстречался с подружкой детства, выросшей в настоящую красавицу, Александрой Аюшеевой. Она уже к тому времени закончила институт и работала в родной школе. Преподавала химию и биологию.
Они полюбили друг друга. Поженились и полностью погрузились в счастье. Ни разу не было повода усомниться в чувствах, хотя расставаться молодым супругам приходилось часто. Ведь Иван в составе сборной команды республики по волейболу постоянно уезжал на сборы по всему Союзу. Александра часто приезжала к нему , и они вместе проводили все свободное время.. Через год родился сын Зоригто. Вера и любовь дают крылья любому человеку… Иван достиг всех чемпионских титулов. Стал очень известным человеком в республике…
Иван Лопсонович очень много внес в развитие современной окинской культуры. Он известен всей республике как организатор физкультуры и спорта в Окинском районе. В Орлике он всеобщий любимец, вечный организатор, мотор всех идей и начинаний.
Он всегда везде был первым.
Первым стал организовывать краеведческие походы по родному краю. Удивительный человек !.. Одним из первых в республике организовывал районные соревнования в Орлике практически по всем видам спорта : хоккей, футбол, теннис, легкая атлетика. Именно ему принадлежит заслуга приобщения односельчан к спорту и путешествиям по родному краю. Но особенной его любовью всегда пользовался волейбол. Недаром он много лет состоял членом сборной команды Республики Бурятия по волейболу.
*Иван Лопсонович и сейчас в хорошей физической форме, - говорит об отце Зоригто. - При случае всегда может показать класс в волейболе. Не зря его называли лучшим нападающим Сибирской и Дальневосточной зоны…
В школе отец преподавал физическую культуру. Он всегда говорил нам, что физическая культура - это дисциплина жизненно необходимая, если не самая важная. Именно физическое состояние и готовность могут позволить человеку реализовать его личностный потенциал. И то же физическое состояние, немощь могут не позволить человеку реализоваться полностью…*.

Галина Рыбина-Дрюон. Глава из книги *Зоригто, внук, Шарлая*.

.

Добавлено: 11.12.07, 05:33 +0000

Хахалов Александр Гаврилович, капитан, уроженец села Корсук Эхирит-Булагатского района Иркутской области. После завершения ВОВ несколько лет был военным комендантом города Магдебург (Германия), почетный гражданин этого города. И хотя каждый год на день победы его приглашали туда, неизменно отказывался от поездки туда.

В интервью АиФ, который признал Зоригто Саханова "Открытием Года" в Бурятии, он сказал, что книга выйдет летом 2008 года.
_________________
Эксперт-это человек, который больше уже не думает;он знает. Фрэнк Хабаррд

Добавлено: 14.02.08, 08:39 +0000

А кто делал сайт http://www.buryat.info ? Помню, что кто-то из наших посетителей.

Сайт помер, а контент его сохранился?
_________________
тот, кто ошибается предпоследним - выигрывает

Мысли вслух:

Есть предположение, что среди декабристов, сосланых в Сибирь после восстания 1825 года, было много членов масонских лож. Существовавшие до восстания Северное и Южное декабристкие сообщества также надпоминают те же самые масонкие ложи. Это дает возможность предположить что декабристы в Забайкалье принесли с собой некоторые масонские идеи.
Если не ошибаюсь, не последную цель у масонов занимала идея просвещения населения. Из этого происходило российское движение народников в 19 веке, которые "ходили в народ" и распространяли свои идеи. Декабристы в Забайкалье, как известно смиренно приняли свою участь и осели в местах ссылок и сыграли важную роль в деле развития края - учили местный народ вести хозяйство, создавали мануфактуры и производства, обучали грамоте и т.п.
Возникновение первых представителей бурятской интеллигенции - "свободно мыслящих" - примерно датируется после 1830-х годов. Первым известным европейцем повлиявшим на бурят был, насколько я знаю, поляк-востоковед Ковалевский, долгое время проживший среди бурят в 1830-х годах. Если не ошибаюсь, именно по его наставлению, бурятские тайши и ноёны решили письменно зафиксировать бурятские сказания и родовые притчи о происхождении бурятских родов, которые прежде передовались из уст в уста. Таким образом появились известные ныне письменные памятники как Бишихан Запискэ, Хроники селенгинских бурят-монголов, письма Юмсунова, история подгородного рода и т.п.
Ковалевский если и не был масоном то был одной из первых ласточек начала влияния западного образования на бурят. В те же 1830-ые года из среды бурят вышел так называемый "первый" бурятский ученый Доржи Банзаров.
Зарождение целой плеяды ярких представителей бурятской интеллигенции в конце 19 и начале 20 веков говорит о том, что западные идеи и образ мышления были успешно закреплены на бурятской земле. Отсюда возникает (риторический) вопрос принимали ли масоны участие в распространении идей просвещения, либерализации, обновления социального строя среди бурят? Или факт активной деятельности бурятской интеллигенции в этом направлении проявился сам по себе с рапространением образования?

Выкладываю вторую часть рассказа Виктора Балдоржиева о своих нагасах (полностью в "Демиургах). Это документальный рассказ и связь с первым тибетским ученым центром (Катлерами) Виктор Балдоржиев поддерживает до сего дня.
Рассказ о лхарамбо-ламе Цыренове Даба-Самбу, прожившем в США 30 лет.

Когда кричат и кочуют птицы...

2

Как только после жестоких и жгучих стуж начнет оживать и оттаивать земля, а над степью покажутся первые перелетные птицы, изумительно тонко запахнет влагой и черемуховой корой на берегах сверкающих излук Онона, где раскинулось ламское селение Цугол, в центре которого брызжет золотом устремленный в небесную высь ослепительный монастырь. Земля парит, гремят колокольчики, сотни бритоголовых лам и хувараков в развевающихся красно-желтых одеждах, как посланники и проводники иных миров, запрокинув смуглые головы, провожают взглядами тысячи кричащих журавлей и гусей, кочующих над ними в чистой весенней лазури...
- Ты готов? — спросил вечером старый лама, сидевший где-то за множеством горящих лампад и золотых статуэток в струящемся сумраке просторного зала монастыря. Желтое пламя в лампадах подрагивало, воздух был овеян дыханием кадивших благовоний.
-Да, Учитель, — коротко ответил Даба-Самбу, молитвенно сложив ладони. Маленький и изящный в ламской одежде, в желтых бликах лампадных огней, он казался одной из статуэток.
- Иди. Помни, что остановившийся хоть на миг - потеряет силу инерции и никогда не достигнет цели... Не достигнет... цели...
Слова старого Учителя гулким эхом разнеслись в просторном зале и растворились в сумраке.
Яркая розовая каемка окрасила горизонт, когда Даба-Самбу открыл скрипучие ворота монастыря. Вслед за каемкой выплыл алый круг солнца с золотящимся нимбом и залил все вокруг теплом и сиянием, малиново замерцала река, порозовела степь.
Встретив солнце, Даба-Самбу легко зашагал по дороге. В голове было светло и благостно. Степь просыпалась: вдалеке слышались людские голоса, мычание коров, ржание коней и блеяние овец. Не останавливаясь, Даба-Самбу шел по утренней дороге. Он всегда ходил пешком по этой каменистой земле, через сопки, вдоль берега реки и железной дороги или, привычно срезая путь, по степи. Ночами он любил смотреть в звездное небо, а по утрам размышлял у чистых вод Онона. Учитель говорил, что одиночество — отечество человеческого духа и мысли, как и все на земле, мысль растет в одиночестве, и, если долго смотреть в бездну, бездна тоже посмотрит на человека. Даба-Самбу углубился в свои мысли, и утренние краски стали контрастнее и цветистее, запахи обострились.
- Даба-Самбу ходит по земле, а живет на небе! — неожиданно сказал откуда-то веселый брат Дамба-Дугар. — Он, как птица... как птица...
Слова брата, умноженные далеким эхом, испарились в воздухе. Даба-Самбу рассмеялся и зашагал быстрее. В небе появились низко плывущие тучи, медленно и плавно пролетел клин журавлей. По дороге проскрипело несколько телег, протарахтел на тарантасе русский мужик, недалеко подростки гонялись друг за другом и пасли овец с ягнятами. Клонясь в разные стороны в седле и бесшабашно распевая во все горло песню, промчался лихой наездник в бурятском малгае, видимо, еще пьяный после гулянки... На склонах сопок и в степи стояли серые юрты, скотные дворы и загоны.
Даба-Самбу вздохнул и огляделся. Монастырь, окаймленный белым прямоугольным окладом каменных стен, потонул за рыжеватыми сопками, обрывки рыхлых туч плыли по небу, обнажая бледную и струящуюся голубизну... Очень скоро Даба-Самбу отправится в далекий путь. Увидит ли он когда-нибудь Онон, зеленую ширь степи с рыжими отливами, эти серые юрты и сверкающий монастырь, где прошли его детские и юношеские годы? Наверное, комиссары запретят учение Будды и закроют монастырь. Учитель сказал, что в поступках новых властей нет постоянства и последовательности, следовательно, они не ценят мысль и человеческую жизнь. А небо и земля неизменны в своем движении к совершенству, непостоянны только несчастные люди, каждый из них хочет стать выше другого. Завтра стать выше самого себя сегодняшнего — вот цель всего, что рождается под солнцем! Любая травинка тянется к свету, растет вверх, а не наоборот. Это движение последовательно и неизменно.
В монастырь все чаще и чаще приходят комиссары, они говорят о равенстве и свободе. Но в равенстве не может быть свободы, а в свободе — равенства. Никого невозможно заставить быть похожим на другого!
Голова налилась мрачной тяжестью и тупой болью. Все, Даба-Самбу больше не будет думать о комиссарах и спорить с глупостью и злом. Горе тому, кто убедит глупца в своей истине, рано или поздно он будет уничтожен глупцом... А время и пространство вечны и прекрасны, надо двигаться в них, чтобы когда-нибудь услышать голос Великого Безмолвия и рассказать об этом людям. Даба-Самбу радостно рассмеялся и заспешил. Он перестал думать о комиссарах, и боль в голове прошла. То исчезая в ложбинах, то внезапно появляясь, замелькала в начинающей зеленеть степи красно-желтая ламская одежда...
-Даба-Самбу идет! — закричал вдруг Даши-Рабдан, всмотревшись в степь и, отвязав коня, поскакал, только полы старого тэрлика взметнулись черными крыльями.
- Наш хуварак ходит быстрее коня и никогда не устает, — рассмеялся Дамба-Дугар, вглядываясь в ровную голубизну горизонта и зеленеющую степь, где двигалось заалевшее пятно, похожее на степную сарану. Сестры, визжа, выбежали из юрт и побежали навстречу брату, мать вывела улыбающегося и совершенно ослепшего отца.
Вечером, перед дойкой коров, на стойбище зачадили дымокуры, а небо у горизонта стало светло-шафрановым, а чуть выше слегка зеленело, потом медленно начал разгораться малиновый пожар заката, сгустились запахи земли и навоза, смешавшиеся с благовониями богородской травы, зажженной матерью. Было празднично и весело. В юрте мягко пахло дымом аргала, в очаге пылал огонь. Мать с отцом ушли в свою юрту, а братья и сестры сидели вокруг очага. Искоса посматривая на брата-ламу, о чем-то перешептывались повзрослевшие сестры. Даба-Самбу сказал всем, что покидает родные края. Дамба-Дугар обрадовался и завидовал брату, который увидит много разных людей и стран. Ах, как жаль, что Дамба-Дугар не лама!
-Правильно! - ликовал он, похлопывая брата по плечу и заглядывая ему в лицо. - Зачем здесь киснуть? Иди!
Но Даши-Рабдан был печален, смутные думы блуждали на его светлом и мясистом лице. Наконец, не поднимая глаз, он спросил:
- Надолго ли ты оставишь нас, Даба-Самбу?
- Не знаю.. Мне надо много учиться. Учитель сказал, что я не должен останавливаться.
-А ты и без своего Учителя не остановишься! - рассмеялся Дамба-Дугар, толкнув локтем брата и снова заглянув ему в лицо.
-Куда же ты отправишься? - недовольно спросил Даши-Рабдан, стараясь сдерживать себя и не обращать внимания на непочтительные слова Дамба-Дугара.
- В Тибет.
- О, у нашего хуварака большая мечта и быстрые ноги. Он дойдет! - снова рассмеялся несносный Дамба-Дугар. Сестра заахали и испуганно всплеснули руками. О, Тибет! Это... Это ужасно далеко, туда ходят только умные и храбрые люди. Простые степняки, уставшие от тяжелой жизни, часто поют жалостливые песни о том, как тоскует сердце человека по далеким заснеженным горам и теплым долинам сказочного Тибета, где можно навсегда избавиться от страданий. Ахэ пойдет в Тибет! Широко раскрыв глаза, они почтительно смотрели на Даба-Самбу, и он подумал, что уже отстранился от них и скудной мечты семьи о пище и одежде. Он мысленно помолился, чтобы укрепиться в своем решении. Даба-Самбу всегда будет молиться за своих Шарланов!
- А нельзя ли учиться здесь? - снова после долгого молчания спросил Даши-Рабдан, даже не взглянув на брата.
- Ахэ, скоро здесь нельзя будет жить ламам, - быстро сказал Даба-Самбу, задумчиво смотря на пляшущие блики огня, при свете которых лица братьев и сестер отсвечивали жаркой медью.
- Все куда-то бегут... Многие буряты ушли в Китай и Монголию, - пробормотал Даши-Рабдан. — Мы бедные люди и никуда не уйдем.
- А зачем уходить? Воевать русские перестали, торговать снова начинают, - быстро и весело заговорил Дамба-Дугар. — Опять большие игры начинаются. У Намсарая третий день играют догойские и зугалайские картежники, Сандан снова быка проиграл, он никогда не научится играть! Кончилось плохое время...
Даба-Самбу улыбнулся и, быстро оглядев сидевших, как и он, поджав под себя ноги, братьев и сестер, сказал;
-Время тут ни при чем, время ни в чем не виновато. Человек живет хорошо и долго тогда, когда он уверен в другом человеке, а мы не знаем, что может случиться завтра, через год, что придумают русские люди утром и как они поступят вечером. Вот мы и изворачиваемся, как можем... Я не вижу настоящего.
-А что настоящее? — не унимался Дамба-Дугар, подавшись вперед и с жадным любопытством смотря на младшего брата, говорившего странные слова. Сестры тоже придвинулись к Даба-Самбу,
-Настоящее? Настоящее - то, что не кончается.
-Значит - солнце настоящее... или луна. А человек...
Даши-Рабдан молчал. Люди стали совсем другими, жизнь изменилась. Но простые степняки не смогут жить без лам и дацанов! Без них каждый станет делать то, что захочет. Что же тогда получится? Голова шла кругом, Даши-Рабдан ничего не мог понять. Но не ему изменять жизнь, а Даба-Самбу уйдет. Он умный и смелый парень, надо приготовить ему одежду, еды на дорогу. Еще не известно когда он вернется. Может быть, Шарланы больше никогда не увидят своего Даба-Самбу! Сердце Даши-Рабдана затосковало, он тупо смотрел в огонь, желтые блики расплывались перед глазами, как в тяжелом и больном сне, он слушал непонятный разговор братьев и быстрое перешептывание сестер... Огонь в очаге начал гаснуть, и, когда затрепетали горячим дыханием малиновые угли аргала, слабо освещавшие густой сумрак, Даба-Самбу внезапно встал и отправился в юрту родителей, где он всегда ночевал.
Проснулся Даши-Рабдан от холода и смутной тревоги. Войлок дымохода был откинут, в далеком клочке неба мерцали бледные звезды. Он выглянул из-под овчинного одеяла. Дамба-Дугар и сестры спали, из щелей подоткнутых одеял и тэрликов поднимался пар. Перед старой божницей тускло горели лампады, ниже поблескивала голова Даба-Самбу. Брат молился. Значит, это он открыл дымоход. Неужели он не спал и молился всю ночь? Стараясь не мешать брату, Даши-Рабдан стал одеваться.
После полудня Шарланы отправилась на станцию. Братья ехали верхом, а сестры и Даба-Самбу — на телеге. Отец понюхал голову Даба-Самбу и, как бы запоминая, провел руками по его лицу, потом тяжело вздохнул и прошептал какое-то заклинание. Мать долго брызгала молоко вслед отъезжающим, уже и телега, и верховые скрылись за ближним бугром, а мать с отцом все еще стояли у юрты.
Над зеленеющей степью летели птицы, шумели белоствольные березовые рощи, над юртами вились струйки дыма, сопки плыли в голубом тумане. Даба-Самбу оглядывал родные места и шептал слова молитвы. Братья и сестры молчали.
На станции было много людей, груженых подвод, высоко вскидывали маленькие головы верблюды, стояли привязанные кони. Пыль и дым не успевали оседать. Шарланов ждали четверо молодых лам, тоже решивших идти в Тибет. Вдруг вдали показался черный паровоз, люди закричали и засуетились, с грохотом и свистом простучал мимо них состав, резко качнувшись, остановились вагоны. Даба-Самбу и его друзья один за другим поднялись в тамбур, не обращая внимания на любопытные взгляды пассажиров. Вдоль состава прошли военные и чумазые рабочие. Из окна вагона Даба-Самбу улыбнулся братьям и сестрам, стоявшим унылой шеренгой на перроне в своих бурятских тэрликах и малгаях, крепко держась за руки. Светлолицые и смуглые, волосы каждого отливают желтизной: Даши-Рабдан, Дамба-Дугар, Пагма, Долсон, Дулма, Долгоржап и шестилетняя Бутит. Они впились глазами в окна вагона и тревожно смотрели на Даба-Самбу.
Паровоз заголосил, зафырчал, с лязгом дернулся состав, вагоны медленно поплыли. Даба-Самбу махнул рукой братьям и сестрам, шагнувшим вслед за его вагоном, замахав малгаями и что-то неслышно крича. Потом они побежали, путаясь в полах тэрликов, в последний раз мелькнули их взволнованные лица и исчезли. С той поры Даба-Самбу никогда не видел своих Шарланов, в памяти его они все бежали за окном набиравшего скорость вагона.
Много раз комиссары и чекисты спрашивали Даши-Рабдана о Даба-Самбу, но он ничего не мог сказать о своем брате. С того памятного дня Шарланы никогда и никому не говорили о Даба-Самбу, в памяти их он махал рукой и улыбался за окном вагона. Изредка, собравшись у семейного очага, они осмеливались вспоминать о нем и исчезнувшем Дамба-Дугаре, хотя Даши-Рабдан запретил сестрам упоминать их имена.
Страна спуталась колючей проволокой. Буряты с боями прорывались через пограничные кордоны, многие из них падали, сраженные пулеметными очередями, по взлохмаченной степи мчались оседланные кони без седоков. Но случалось, что с той стороны, редко и тайком, пробирались в родные края смельчаки. Доходили вести и до Даши-Рабдана.
Люди говорили, что Даба-Самбу живет среди китайских бурят в местном дацане, что тамошний народ шибко уважает Шарлан Даба-Самбу, который молится за счастье и здравие всех. В 1928 году в маньчжурские степи с боями ворвались красные кавалеристы. Потом туда пришли японцы. Среди русских и бурят Китая шныряли сталинские сексоты и провокаторы, запоминая всех, кто покинул Россию. За шпионами рано или поздно наступает армия...
Прошли годы и люди сказали Даши-Рабдану, что его брат Даба-Самбу отправился в Тибет. Сердце Даши-Рабдана тосковало и радовалось, ведь если Шарланы начинают что-нибудь делать, то не могут остановиться. Он видел в беспокойных снах своего маленького брата в красно-желтой одежде, шедшего от горизонта до горизонта.
Даба-Самбу прошел по Северному Китаю, пересек Внутреннюю Монголию, алашаньские и цайдамские пустыни, и дошел до озера Кукунор, страны Амдо, родины великого Цзонхавы. Не останавливаясь, он шел все дальше и дальше. Его схватили китайские жандармы. Три года Даба-Самбу размышлял и молился в страшной, инквизиторской, тюрьме, находя, что это очень удобное место для совершенствования духа и тела. Но его отпустили.
Он шел один, а иногда с другими паломниками. Его не поддерживало никакое государство, никто не снаряжал в дорогу, не снабжал деньгами и рекомендательными письмами. Он не был связан ни с какой организацией, кроме земли и неба. Для того чтобы быть счастливым он, как и всякий свободный человек, не нуждался в стимулах и поощрениях. Он был настоящим ламой и буддистом-паломником! Маленький и сильный, он быстро шагал по знойным пескам, переходил через болота, горы и реки, ночами по-прежнему смотрел на звезды, а по утрам размышлял у водной глади. Он не бежал от зла, ибо оно повсюду... Зло нельзя победить или перехитрить, никакие уловки и ухищрения не остановят его колесо кроме чистой совести и веры, обогащающих своей чистотой атмосферу для окружающих!.. Дух Даба-Самбу крепчал с каждым днем.
С вершины снежного перевала ему открылся ослепительный дворец Потала, внизу была — Лхаса. Позже он содрогнулся, узрев потаенные глубины человеческого невежества и суеверия, но от этого его сердце стало только сострадательнее и мудрее. Теперь он постигал непрерывно. Практикуя буддизм, он вошел в святая святых Учения и открыл иные миры. Созерцая ночами звезды, он думал, что все религии мира — это лучшие иллюстрации человечества к величайшей тайне мироздания, ведущие человека к истинной свободе духа; но ни одна истина не должна останавливать человека на этом пути...
Через много лет Даши-Рабдан узнал, что его брат дошел до Тибета и побывал в крупнейших буддийских монастырях, где учился и молился за счастье и здравие всех... Он молился в горах Бутана, Непала, Сиккима и восемь лет провел в совершенном отшельничестве в каменной келье. Оттуда вышел легким и просветленным, он услышал голос Великого Безмолвия и открыл Дверь в Свободу!.. То, что мы знаем — это наше знание, то, чего мы пока не знаем — наша тайна, но знание одного — пока еще тайна для другого, движение это бесконечно, а некоторые ушли в своем познании и совершенствовании так далеко, что только свет, исходящий от них, озаряет мглу человеческого сознания...
Блестяще сдав выпускные экзамены в буддийской академии, Даба-Самбу получил высшую ученую степень, венчающую систему ламаистской иерархии. В конце пятидесятых годов он написал Шарланам из Индии, в начале шестидесятых — из Америки. Он был живым человеком и тосковал по родине, Цугольскому монастырю, по своим Шарланам - Даши-Рабдану, Дамба-Дугару, Пагме, Долсон, Дулме, Долгоржап, Бутит, Дашиниме, расспрашивал о племянниках. Его письма написаны на старомонгольском и английском. Я отправил ему фотографию опустевшего и полуразрушенного Цугольского дацана, он ответил, что сердце его полно любовью и воспоминаниями, а Цугол теперь всегда перед его глазами.
- О, Даба-Самбу неутомим! — воскликнул как-то старый лама, приехавший в конце восьмидесятых годов из Китая. - Нас было несколько бурят. Однажды Даба-Самбу сказал, что Тибет ожидают большие беды, и показал на горные вершины, покрытые снегами и льдом, предлагая перейти их. Но мы испугались, а Даба-Самбу рассмеялся и ушел.
Тридцать лет он прожил в Америке. Оттуда писал, что вместе с калмыцким ламой Вангьялом и другими ламами он открывает американским студентам буддизм в тибетском учебном центре, который был основан ламой Вангьялом в сердце Америки — Вашингтоне. Вместе со своими студентами они переводили с тибетского на английский буддийскую литературу.
Много лет я думал о Даба-Самбу и теперь могу сказать: он не зависел от времени и пространства настолько, насколько это возможно человеку вообще; суетливой и малой мечте большинства он противопоставил великую мечту созидания духа и разума, мечту совершенствования импульсов сознания до непрерывного потока; он зародил в одних и увеличил в других внутреннюю независимость, а, следовательно и способность мыслить, без которой человек никогда не будет счастлив.
Когда в январе 1991 года окончился земной путь Даба-Самбу, Далай-Лама провел специальный молебен, где собралось множество учеников бывшего хуварака Цугольского дацана. Через год после этого события мои друзья привезли мне из Америки, тибетского буддийского учебного центра Шедруб Лин, буклеты с портретами Даба-Самбу и английскими текстами. Я перевел их на русский язык, открыв для себя и других своего нагасу и его жизнеописание. Вот один из текстов — верлибр, сложенный его учеником и последователем:
Великий лама, геше Даба-Самбу,
Сын мудрых Будд, дитя небесных ханов,
Монгольская звезда, божественная комета,
Которая кружила в наших жизнях
И исторических вихрях десятилетиями,
Орошая светом простой чистоты,
Украшая религиозной сладостью,
Животворящую сущность континентов
И гравитацию людских судеб!
О, Учитель, в свои последние земные месяцы
Вы продолжали делиться словами чистой жизни,
Учением Будды, Ваджрахары и более...
Наша связь росла непрерывно и временами становилась
Настолько тонкой, что иногда мы
Переставали понимать безбрежность Махаяны.
Сегодня в нашей печали мы говорим:
"Добрый День и Добрая Ночь",
Ожидая и готовясь к великой потере.
Теперь мы крепки и не потеряем зрение,
Ведь через Вас, нашего учителя, даны нам глаза Атиши.
Теперь мы видим и всегда будем видеть,
Что глубина и безбрежность человеческого счастья —
Вне библиотек и ошибочных понятий сумасшедшего большинства.
Вы открыли нас! Перед нами —
Пространственно и постоянство великого движения.
Мы любим! Мы — в безбрежности голубого неба,
В старости и вечной новизне галактик,
В неизменности и неограниченности пути.
Учитель! Вы пылали и будете светить.
И, несмотря на наши восприимчивые колебания,
Озарять в наших умах сферы Будды и стремления
Украшать ступени Учения драгоценными камнями знаний
И падающими дождем цветами наших судеб.
Геше, Лама и Учитель, Вы открыли нас!
Это навсегда: "Добрый День и Добрая Ночь".
Ом Мани Бадме Хум.

Джон Брзостоски. Январь 1991 года.
Вашингтон, Нью-Джерси.

Постигая смысл этих строк, я вижу Далай-ламу и множество американцев, окруживших в ночи пылающий костер, где плавится уставшая плоть великого ламы, и душа его, не омраченная ни одним плотским желанием, возносится в небо... А весной или осенью, когда кричат и кочуют птицы, я просыпаюсь ночью от теплого прикосновения, но в комнате никого нет. Неужели это он?
Помню, после проповеди, Далай-лама раздал всем по стеблю неизвестного растения, посоветовав положить его на ночь вдоль позвоночника. Я так и сделал. Снился мне сон: мускулистые бритоголовые ламы в красно-желтых одеждах поднимались по скалистым кручам к ледниковым вершинам, а я — сидел у подножия гор в окружении болтунов и бездельников, но внезапно один из лам оглянулся и, улыбнувшись, позвал меня за собой...
Неужели это он? Когда кричат и кочуют птицы, а луна заливает степь серебряно-зеленым сиянием, демонический ангел поэзии уносит мою душу в сладостные выси, но рушится за это время мое бытие и страдает сердце. Именно тогда я слышу из струящегося сумрака ласковый голос: "Да будет у тебя устремленность к делу, но никогда к его плодам, да не будет плод действия твоим побуждением... Для не имеющего творческой мысли нет мира, а для не имеющего мира — откуда быть счастью? If you want a thing well done do it yourself"… Слова тают в лунном сиянии, но я помню первые и мысленно перевожу последние: "Если хочешь сделать что-нибудь хорошо, сделай сначала самого себя". Теплое дуновение овевает мой лоб, сон мой после этого спокоен и крепок.
Неужели это он? Кто знает, может быть с ветрами или птицами душа Даба-Самбу вернулась домой и витает над нами и Цуголом, который он покинул юношей на рассвете?
О двух моих нагасах боялись громко говорить в нашей родословной...

Декабрь 1998 года.

1 Нагаса - брат матери
2 Хамхул – перекати-поле
3 Шарланы - рыжеватые
4 Хуварак - монастырский послушник

13 июля 2007 года в Калмыкии была поставлена буддийская ступа Геше Вангьялу на правительственном уровне.
2 ноября 2007 года в поселке Могойтуй Читинской области была поставлена буддийская ступа Геше Даба-Самбу.
Ступу поставили родственники...

Добавил Эрдэм.
_________________
Виктор Балдоржиев.
http://azarovskiy.livejournal.com/
http://www.stihi.ru/author.html?baldorzhiev
https://golos.io/@azarovskiy

Добавлено: 08.03.08, 08:25 +0000

Эрдэм, hайн даа!

Добавлено: 10.03.08, 05:57 +0000

Montgolpier Жалцав али Жалсаб Ванданов гээд энэ сайт гудар бэдэрээд узыш. Би хэдэн жэлын урда нэгэ юмэ бэчэжи байгаа сэм.
_________________
миний блогто айлчалаарай!!!
http://songolia.blogspot.com

Добавлено: 10.03.08, 12:22 +0000

Добавлено: 10.03.08, 23:29 +0000

ха-ха агаас буряад самга аваад бури болохоо байжа байнав. :lol:

ер нь бол Буриадын бичиг зохиолын хэл нь цонгоол-сартуул аман аялгуун дээр тулгуурлан х8гжиж байсан 20-30аад оны буриад ном уншихад ер нь их ойлгомжтой шуу. би цонгоол аман аялгуутаны т8л88л8гчийн хувьд иимэрхуу анзааны юм хааяа бичиж байвал хумууст хэрэгтэй юм уу гэж санадаг аа.
_________________
миний блогто айлчалаарай!!!
http://songolia.blogspot.com

Добавлено: 18.03.08, 21:30 +0000

Пюрвеев Джангр Бадмаевич,калмык,человек планетарного мышления.
Академик , архитектор, специалист по экологии архитектурной бионики и технологии архитектуры и строительства в экстремальных климатических условиях, президент Международной Ассоциации ЮНЕСКО

Обсуждаемое