Школа. Одноклассники. Мой первый день школы был ярким и ветреным. Сверкающие туфли, портфель, белый фартук, идущие рядом нарядные дети: все было новым и красивым в этот день. К этому времени я уже знала, что детей в школе не сажают голым задом на стул с иголками, и не ставят на электрический стул, отчего все волосы, взвиваясь как клубок змей, вздымаются вверх, трещат и мечут синим искристым пламенем. Знала, что директор школы не стягает кнутом из сыромятной кожи по ногам учеников, а старшеклассники не заставляют малышей проглатывать жаб и головастиков из большой банки в кабинете ботаники, вспухающих потом в животе до огромных размеров. А к окончанию школы, с трудом выкарабкиваясь из живота, радостно квакают: «дагаасти, мама»… . Конечно же, я уже знала, что это шутки. Глупые шутки…. Но, все же, все же…. По мере приближения к длинному зданию, пропахшему краской и почему-то луковой шелухой, меня охватывало смутное чувство тревоги. А вдруг?! А вдруг все-таки есть какая-то доля правды в рассказах Дулмы? Бабушка заранее готовила меня к школе. Постепенно покупала немудреные школьные принадлежности, часто рассказывала о школе, о добрых учителях, о том, как там учат детей умному и доброму…. А через дом от нас жила Дулма. Старше на целых три года, она была веселой, сильной, неистощимой на выдумки непоседой. Ее крутизна была очевидной, с ней всегда было интересно, а проделки и рассказы приводили меня в неописуемый восторг. Когда я похвасталась, что скоро пойду в школу, Дулма ужаснулась и одновременно развеселилась. Образно жестикулируя, , она рассказала мне такое, отчего все волосы на голове сразу встали дыбом и больше не опускались, а желание идти в школу угасло напрочь.… На торжественной линейке я волновалась и озиралась по сторонам. Дети шумели, знакомились, переговаривались за нашими спинами родители, учителя произносили речи, кто-то пел…. В суете и сутолоке столь праздничного торжества я упустила из виду важный момент, объясняющий последующие действия, как вдруг увидела, что толпа стоящих напротив нас огромных дылд вдруг всколыхнулась и двинулась прямиком в нашу сторону. В сторону столпившихся неровной шеренгой первоклассников. У некоторых дылд - руки в карманах… - Жабы! - ухнуло в голове и я кинулась к бабушке. Оглянулась назад, краем глаза еще раз обозрела приближавшийся к нам нестройный лес длинных ног, рук, белых фартуков и шариков, и, немея от ужаса, нырнула лицом и всем телом в спасительный бабушкин подол, бывший для меня гораздо больше, чем просто деталь одежды.… Бабушка присела рядом: и прижала меня к себе: -Ну что с тобой, буубэй? Сейчас старшеклассники поведут вас в класс. Не бойся . Я же рядом буду. - Прижимая меня к себе, она внимательно оглядела меня. А ее глаза лучились такой теплотой и лаской, что на минуку замерев под ее теплыми ладонями, я успокоилась. Стояла рядом высокая девушка и протягивала руку. Ничего из того, что мне Дулма рассказывала про школу, не сбылось. В первые же дни я обегала всю школу, все коридоры, кабинеты, все закоулки, включая каморку рядом с раздевалкой , где уборщица хранила свои ведра и швабры, заглянула даже в директорский кабинет. Не обнаружив нигде ни хлыстов, ни стульев с иголками, ни банок с головастиками, была страшно разочарована, но тем не менее успокоилась и окончательно освоилась в школе. Только…. Только сидение на первых партах, где я обречена была просидеть все школьные годы из-за плохого зрения, оказалось ужасно скучным занятием.. Быстро сделав и не сделав задания, томилась от скуки, вертелась, оглядывалась по сторонам, мешала другим. - Какая неусидчивая девочка, просто невыносимая,- сказала наша молодая и красивая учительница. По этой самой причине потом я часто оказывалась в заднем углу класса. Проплакав в первый раз, освоилась, и обнаружила, что стояние в углу гораздо интереснее, нежели сидение на первой парте. О! совсем другой, классный мир открывался из моего угла. Затылки, спины одноклассников имели свои лица, уши - свои неповторимые выражения…. Шла интересная подпарточная жизнь. Вот Дугарма и маленькая Арюна. Справились с заданием, скучают, перелистнув тетрадь, что-то увлеченно рисуют на черновике. Они чем- то похожи. Очень красивы. Но, видимо в силу прирожденного гениального, особенного склада ума, никогда не обращали внимания на свою внешность. Или так просто казалось. Даже в старших классах, когда большинство девочек начинало прихорашиваться и крутиться перед зеркалами, выискивая свои, только им понятные изъяны, и, являя на свет божий все прелести дивно наплывающей юности, многие резко меняли свое поведение в сторону волнительных взаимоотношений с противоположным полом, Арюна и Дугарма, оставаясь всегда хладнокровно- красивыми, никак, казалось, не менялись. Спокойно, с достоинством несли свои аккуратные головки, начиненные сложными задачами и формулами, и никаких тебе украшений, закручиваний локонов, флиртов, заигрываний, и прочей девичьей суеты…. Да, характерец у них еще тот… будет…. Потом произойдет немало интересных случаев, когда я заподозрю, что столь цельные натуры, как бы выплавленные из несгибаемо- твердых материалов, должны рождаться в более героические времена…. Почему? Отступая от основной темы, расскажу вкратце, почему я пришла к такому выводу…. Дугарма почти каждые выходные и каникулы проводила с родителями на чабанской стоянке. На родине зимы малоснежные. Выпавший снег тут же выдувается ветрами, обнажая пеструю землю с жухлой травой. Поэтому чабаны пасут овец почти круглый год. Тот день, когда она оказалась на волосок от гибели, казался обычным, ничем не примечательным днем. Как всегда, приехав выходные на стоянку к родителям, она на пасла отару овец на склоне горы. Февраль месяц ветряный. Но, то, что иногда выкидывает погода в конце зимы, не поддается никакому описанию. Радовавшее с утра ясным солнцем небо к обеду вдруг затянулось тяжелыми тучами. Начался сильный снегопад. Резко поднялся шквалистый ветер. Завыло и завихрилось вокруг нее жуткое месиво из снега, песка и пыли. Почти ничего не видя сквозь мутную стену бурана, она начала бегать по всему склону и полю, собирать отару. Еле-еле удалось собрать овец в единый круг. И чтобы овцы не стояли на одном месте, не прилегли на землю всем скопом и не вмерзли в обледеневшую землю вместе с мокрым снегом, начала гонять их по кругу. Бегала, взмокшая насквозь, за ними, и гнала по кругу до тех пор, пока не утихомирился буран и не улучшилась видимость, чтобы можно было без опасения заблудиться гнать отару на стоянку. Потому как стояние на месте в такую погоду означало бы верную смерть для всех - для овец и для нее… Тогда ей было всего лишь двенадцать лет... А этот случай произошел перед абитурой…. Дугарма поехала искать лошадей, накануне отпущенных пастись рядом со стоянкой, да пропавших…. Объездив попусту все окрестности, она насвоей лошадке перевалила через гору, надеясь найти своих лошадей среди колхозного табуна. Но когда начала подъезжать к табуну, вожак-азарга, огромный вороной конь громогласно заржал и начал рыть передними копытами землю. Беспрерывно мотая головой, поскакал по кругу. Кусая, всхрапывая, лягая лошадей задними копытами, быстро собрал свой табун в один плотный круг. А потом ревнивец угрожающе всхрапнул и пустился в их сторону. Конь Дугармы резко развернулся, и пустился с места такой невиданной прытью, что Дугарме не пришлось даже пришпоривать его. Еле удержавшись в седле, она тогда отпустила повод, вцепилась всеми пальцами в гриву, вжалась в седло. Табун с бешеным вожаком их уже догонял. Она ясно слышала за спиной приближавшийся исступленный всхрап, топот сотен копыт лошадей, устремившихся вслед за своим вожаком. Оглядываясь назад, видела залитые бешенством красные могучего жеребца. Исходящего пеной и готового растоптать все, что попадется на его пути. Скакали, не разбирая дороги; через кочки, буераки, рытвины, небольшие овраги. Хорошо, что конь не споткнулся или не попал ногой в одну из множества тарбаганьих норушек…( Бурхан хараа - потом будет посмеиваться Дугарма). К какой то момент ей сверху показалось, что ее конь бежит с плотно закрытыми глазами, настолько был велик ужас. Дугарма тогда перепугалась сильно, но все же не растерялась, сумела направить своего обезумевшего от страха коня в лес по знакомой тропке и оторваться от бешеного табуна…. Или вот еще случай…. Дугарма приехала домой с дипломом финансиста в руках, и перед тем как уехать на работу в город, помогала родителям. Их летняя стоянка в то лето расположилась недалеко от села. Пасли овец в долине между излучинами обмелевших речушек, которые иногда, (очень редко) разливались, выходя их берегов, а чаще всего тоненькой змейкой проползали по дну русел и объединялись недалеко от деревни в одну реку, неспешно тянувшей свои воды к реке Онон. К легендарной реке, черемуховые берега, изобильные воды которой вскормили и взрастили великого полководца – Тумуэжин. Так вот, в тот день, о которой идет речь, после долгой суши пошли обильные дожди. Тот случай, когда говорят: «разверзлись хляби небесные». Полило сразу из всех емкостей небесных… Устремившиеся с верховьев местностей Нарин хунды, Хушуун Узур, Аршанта и Могойто воды речушек и оврагов слились воедино там, где положено, и на стоянку спустилась метровая волна быстрой черной воды. За считанные минуты залило всю низину. Дугарма с мамой и братишкой спешно перегнали отару на более возвышенное место. - на холм за несколько сотен метров от стоянки. Вода все прибывала и прибывала, и, разделила, наконец, островок возвышенности на два неровных пятачка земли, один из которых сужался за счет прибывающей воды, а десятки столпившихся там ягнят и овец с минуты на минуту могли уйти под воду. Мама Дугармы, видавшая на своем веку множество природных катаклизмов, почему то растерялась. Тогда Дугарма перевязалась бечевиной и по воде выше пояса перешла на ту сторону. Заворачивала оголенную страхом скотину в прихваченный с собой тулуп-дождевик, гребла обратно. Спотыкаясь на неровностях и уходя иногда головой под воду, она выкарабкивалась и передавала младшему братишке целым и невредимым.…. «Все обыденно, - пожмет узкими плечами Дугарма. – подумаешь, сколько было подобных случаев» . Действительно, сколько было подобных случаев у чабанов. Кто видел и оценил труд простого труженика степей, каждый трудовой день которого слеплен из бесконечной, порой изнурительной борьбы за жизнь. А тогда, в пору нашей юности, красивое слово Родина было более весомым и ощутимым. Фоном всей трудовой жизни было благородное «за процветание Родины». Пройдет еще много лет. Вырастет у Дугармы дочка-красавица. С модельной фигурой и ослепительной улыбкой. Приедет Дугарма ко мне в гости и будет ворчать. Вот, доча начала заниматься паркуром.( Что за зверь такой – паркур- я тогда от нее узнала). Так вот. Это опасный, травматичный вид спорта, вернее даже не вид спорта, а одно из распространенных развлечений городской молодежи. Будет моя подруга удивляться - и в кого она пошла, такая неугомонная. Откуда только такая отчаянность и смелость в ее дочери - ведь она то сама – Олицетворение Спокойствия и Благоразумия… - Да уж, - я скажу - есть в кого… С Арюной после школы мы работали в комсомольско-молодежной бригаде «Молодость». « «По призыву комсомола»- так это тогда называлось. Работали почти всем выпуском в разных бригадах. Мы: две Арюны, Дыжит, я, Баир, Бальжин, Бато - Цырен работали на откормочной площадке молодняка. Проще говоря, пасли телят, каждый день чистили скотный двор от навоза. Вставали рано, 6-7 часов утра. Раскладывали по кормушкам сено, силос, потом выводили телят, и чистили двор от навоза, пасли телят. Наша стоянка находилась в 25 километрах от деревни в верховьях пади Могойто. Работы, изнурительной, тяжелой, было немерено, но мы были сильными, выносливыми, играючи справлялись со всеми трудностями. Нужно отметить, что никто из нас потом не пожалел ни об одной минуте проведенного там года. Мы зарабатывали хорошие по тем временам деньги, которые потом пригодились для нашей учебы, хотя о деньгах тогда никто и не думал и не заикался, нам было интересно, весело. Ездили на лошадях по всем окрестным лесам и полям. Все четыре времени года соприкасались с чистейшей природой, которой уже нет теперь в нашей сегодняшней жизни. Впереди была вся огромная жизнь, маячили далекие шумные города, были у всех планы, светлые надежды. Так так были еще очень юными, детьми, по сути, не отошедшими еще от подростковых стадных инстинктов, нам страстно хотелось шумной толпы, веселья, плясок. И мы почти каждую пятницу по вечерам ездили в деревню на танцы. Суровая наша наставница Пагма абгай часто нас не отпускала, но мы убегали после работы . Убегали разными способами. Ездить на наших стареньких рабочих лошадках, загонять их до полусмерти нам не позволила бы даже наша чересчур легкомысленная совесть, поэтому эту полумарафонскую дистанцию одолевали часто на своих двоих. Примерно за два с половиной часа - где бегом, где быстрым шагом, добегали до нашей деревни. В тот день нас ждало разочарование. Когда мы, наспех дома помывшись и переодевшись, побежали на танцы, дом культуры встретил нас черными проемами окон. Потоптались около закрытых дверей, походили вокруг памятника В.И.Ленину. Каменные уши вождя народа наверное свернулись от многоэтажных комбинаций самых изысканных слов из словаря великого русского… Расстроенные, разошлись по домам. Переодеваться. Надо ехать обратно на работу. Далеко за полночь все встретились возле памятника «барану с баранессой». Это скульптурное сооружение барана с овцой до сих пор стоит под указателем-вывеской на окраине моей родной деревни. Машина, которая должна была увезти нас обратно в ту же ночь, не подъехала. Усталые и раздраженные, заспорили. Всем хотелось идти домой спать; будь что будет, утро вечера мудренее, а там - что - нить придумаем…. Только маленькая Арюна гневно сверкала огромными глазищами и твердила, что обязательно надо нам идти обратно пешком, потому как «Ну нельзя же опаздывать на работу». Долго спорили. Арюна пошла в сторону «Молодости», а остальные двинулись в сторону села. Я шла, и надеялась, что Арюна раздумает, повернет обратно и начнет нас догонять, поэтому постоянно оглядывалась назад. Ее маленькая фигура смутно вырисовывалась под лунным светом. В какой то момент мне почудилось, что она развернулась и идет обратно, в нашу сторону. Я было вздохнула с облегчением, но, увы, все отдаляясь от нас и уменьшаясь, ее силуэт быстро исчез в темноте. Пока мы шли домой, пообсуждали упертость Арюны, пришли к единому выводу: «ну куда денется, походит маленько, и вернется обратно», махнули рукой, да разбрелись по домам, в теплые кровати, в сладкий сон…. Рано утром разгневанные родители нашли попутную машину, отправили нас на работу. К нашему приезду Арюна сделала половину работы, и встретила нас как ни в чем ни бывало…. Я потом с пристрастием допросила Арюну: - Машина мимо проезжала, подобрала тебя? - Нет. - По дороге шла? - Нет, вдоль речки, под кустарниками… - Сколько часов шла? - Не знаю, где то полпятого утра я уже была здесь. - Спала? - До шести поспала, потом встала чистить кошару… Мне до сих пор не понятно, что это было - суперответственность, суперупертость, или желание проверить себя, свою силу духа. Возможно и то, и другое, но, что касается меня, то признаю, что даже под угрозой немедленного расстрела из десяти пушек не прошла бы одна ночью такое расстояние, да еще вдоль темной речки под кустами зарослей тальника. Ведь не дремлют тени степных бродячих привидений, зайгуул шудхэр, боохолдой, шолмосууд, белый всадник, безмолвный и жуткий хозяин горы «Сагаан Уула»…. Мы были наслышаны рассказов о внезапном появлении на дороге всадника на белом коне. Мысль, что темной ночью к одинокому путнику может пристроиться безмолвный белый всадник, ужасала. Хотя утверждали, что он ничего плохого не делает, ни звука не произносит, только лишь скачет рядом и слышен только мерный стук копыт -цок-цок-цок. А я, мягко говоря, никогда не отличалась отвагой…. Вообще. - Нэ -э-э,- сказала бы, - накуй, лучше сразу, расстрел на месте…. А Арюна: - Ничего. Я медленно шла, песни про себя напевала. А ночью одной в степи интересно, и никакого всадника… Так то любопытно было бы посмотреть на него, правда или нет, чего бояться, не живой же, призрак…. Дичигма прилегла на левый бочок, ладошками левой руки ревностно прикрывает свои записи от Дамдина. Зыркнув на соседа, кидает тугую длинную косичку назад. Косичка, задев макушку мальчика, падает тонким хлыстом на ее спину. Дамдину чертовски хочется дернуть ее за косичку, но встретившись глазами с миндалевидными строгими глазами Дичигмы, немного теряется, подносит руку к макушке, чешет. В Дичигме гармонично сочетаются азарт и пай девочка. Потом она с огромным азартом будет организовывать какие то наши встречи, но никогда не теряла головы, успевала еще присматривать за остальными. Дыжит вытащила маленькое зеркальце и, надувая губки, пристально вглядывается в светлое отражение будущей сердцеедки. У Баира в тетради развернулось великое сражение; наши со звездочками на лбу нападают на немцев в уродливых квадратных касках, пушки, танки, автоматы, огонь, дым столбом…. Наши, естественно, побеждают – валяются опрокинутые, раскромсанные трупы фашистов по всему полю …. Пройдет несколько лет, и Баир будет рисовать нашу Дыжит, как объекта воздыханий всех мальчишек класса и не только класса; в профиль, в полупрофиль, глаза с заволокой, носик с еле заметно горбинкой, волнистый завиток над маленьким ушком, а точные и скупые линии набросков будут свидетельствовать о несомненном художественном таланте мальчика, который следовало бы развить в специализированных школах и училищах, но, увы, судьба – не ангел, распорядится по своему…. Вторая Дыжит, подув пылинку с нарукавника, толкает локтем покусившегося на ее половину парты Хэшэгто, тот под партой пинает ее ноги. Она тоже рисует хорошо. Особенно ей удавались разные персонажи из мультфильмов. В одно время она будет носиться с идеей фикс - отправить рисунки Валентине Леонтьевой. А я буду удивляться ее смелости. И потом, когда она приезжала к нам на лошади с другой стоянки и скакала по степи на лошадях наравне с парнями, и, подьезжая к забору, с диким гиканьем натягивая на себя повод, поднимала коня на дыбы, я буду удивляться ее смелости Третья Дыжит, недовольно бурча что-то под нос, затирает ногтем буковку в тетради. Махонькая, взъерошенная как воробышек, она встревожено оглядывает класс. В средних классах будем проходить на уроке ботаники тему про близнецов. Когда учительница объясняла тему про однояйцевых и разнояйцевых близнецов, класс приходил в невероятное возбуждение, все оглядывались на нее, скалились. Я представляла ее и сестру Димид сидящими, трогательно нахохлившись, в одной скорлупе, как в гнездышке, но на двух разных желтковых подстилках. Мне было смешно, но я чувствовала, что немного завидую ей. Потому что здорово иметь рядом с собой сестру, близкую, как собственное отражение. И даже представляла, какой она была бы, моя сестра-близнец. Разумеется, наделяла ее сверх меры и красотой, и разными талантами Цыден, завтрашний ас в математике, у которого почти весь класс будет переписывать задания и контрольные, сидит вразвалку, откровенно скучает. Потягивается всем телом, громко зевает. Опуская вниз вытянутую левую руку, он лениво щелкает розовое ушко сосредоточенно пыхтевшей над тетрадью Розы. Роза реагирует мгновенно. Она хватает книгу и всей силой своего адского темперамента опускает на бедную головушку сзади сидящего, а главное, ни в чем не повинного Дамба. Ошарашенный Дамба моментально дает ей сдачи. Шум, крики: «Он первый начал!» «Она сама начала!» Учительница ставит Розу в угол. Пунцовая Роза не идет, а размахивая руками как ластами, подплывает к противоположному берегу, волны праведного негодования плещутся из нее. Розе не стоится смирно, она вертится, подпрыгивает на цыпочках, потом, высоко подняв подол, подтягивает наморщенные на коленях колготы. Я оглядываю свои ноги - мои коричневые колготки сползли вниз, пузырятся на коленях. Тоже тяну колготы вверх, но они упрямо сползают и складываются гармошкой. Учительница с Дамбой вместе выходят из класса. Слышно, как его отчитывают за дверью. Эрдэм, ловкий и верткий, ныряет под парту, выползает с другой стороны и двумя прыжками допрыгнув до учительского стола, хватает свою конфискованную игрушку и бежит обратно. Шухэртэ, обычно спокойный, вдруг выкидывает ногу из под парты. Эрдэм спотыкается, но он моментально успевает сгруппироваться и приземляется безболезненно. Подбегая к Шухэртэ, он вцепляется в него и через секунду катаются они одним клубком. Дугар и Цыремпил развязывают банты Любиных косичках, завязывают к спинке парты, переглядываются, улыбаются. Очень странно, что только после школы мы узнаем, как красиво поет Цыремпил и играет на всех музыкальных инструментах, и только в зрелом возрасте узнаем, какие пронзительные стихи и басни пишет Дугар, как он виртуозно владеет родным языком… Люба подбородком уперлась в ладошки, видимо догадывается о проделках мальчиков, но она прирожденный дипломат, никогда не дерется, и ни с кем зря не конфликтует. Встанет, окинет озорными глазами мальчишек, вскинет назад руки с оттопыренными пухлыми пальчиками, и будет громко и картинно ойкать. Возможно, театральные подмостки потеряли великую актрису… Этигэл повернулся всем корпусом к классу, подмигивает двумя глазами. А в глазах-жо-оскость. Через много много лет я буду проходить мимо кинотеатра. Внимание привлечет огромная афиша с лицом и взглядом Этигэла. Я подойду ближе – а-а, это ж только лишь Такеши…. Отойду от афишы, испытывая чувство, похожее на досаду - почему не Этигэл? Бато Цырен тоже повернулся корпусом, выгнув спину, пытается прощупать лопатку. Морщится недовольно. Когда делали классу прививку, он не сдался , отбивался от медиков отчаянно, потом вовсе убежал из класса. Но догнали его все- таки видимо, потом…. Насак со второй парты вскидывает высоко над головой руки, всему классу демонстрирует странную комбинацию из пальцев. Заворачивая пальцы трубочкой, он сует в кружок пальчик другой руки и водит вперед и назад. Пока ничего не выдает в озорнике предпринимателя, уважаемого в округе мецената, реально, щедрой рукой помогающего дацанам и нуждающимся. Я с возмущением показываю ему в спину тот же жест: «Вот, на тебе тоже». Тимур оборачивается назад, громко вскрикивает фальцетом: «Ор-ро-о-ззо-о!- Ор-рооhон!» Покрываясь розовыми пятнами, Роза опять закипает, но, опасаясь атаковать немаленького Тимура прямо в классе, перебирается с ноги на ногу и возмущенно бурлит в своем углу. Изображая очки, тот соединяет округленные указательные пальцы с большим, подносит к глазам: « дурбэ нюдэтэй, шара …». Это уже мне. Если с «четырехглазой» я почти смирилась, на «желтую» реагирую болезненно. Достаю из нарукавника маленькую рогатку, пульку из скомканной и послюнявленной промокашки, целюсь в уши Тимура. Не попадаю, куда –то между партами улетает моя пулька. Учительница наша возвращается в класс, я судорожно начинаю заталкивать свое оружие обратно, смешки в классе затихают, все сидят на местах, работают. Я надежно прячу рогатку в нарукавнике. Далай, невозмутимый и хладнокровный, как великий вождь индейцев, мусолит указательный пальчик и топит в носу. Не торопясь, выковыривает тягучий зеленый трофей. Выставляя палец перед носом, осматривает внимательно, как невиданную диковинку. У меня начинает нестерпимо свербить в носу. Тоже выуживаю козульки, и через какое то время чувствую во рту сладковато кислый вкус. Оглядываюсь на Розу. Вытянув шею вперед, она сильно напряглась, побагровела, вот вот, лопнет от смеха: « Облизнула?!» Опускаю руки, и замечаю, как рука одноклассника с сопелькой ныряет под парту, а Цыржидма спасая свой фартук от участи носовика, резко отдергивает. Но Цыржидма всегда степенна, она никогда ни с кем не ссорится, не делает лишних телодвижений, не суетится, как большинство детей из нашего класса. Цыржидма загляделась в окно. Улыбается радостно…. А за окном три веселые мордашки. Один, с кепкой набекрень, скосив глаза, строит кому-то рожицу и показывает кулачок, круглый год не знающий теплых варежек, коричневый и обветренный. Второй, маленький, с тугими щечками, словно вытолкнутыми вперед из-за крепко завязанного под подбородком сине-белой полосатой трикотажной шапочки «Петушок», сияет, словно оладушек, круглый-круглый и и румяный. Немой восторг и ликование первооткрывателя в его широкой улыбке во весь по - младенчески шербатый рот. Третий мальчик, постарше, вплотную прижавшись к оконному стеклу, внимательно разглядывает наш класс. Потом потихоньку начинает сползать вниз. Приплюснутый к стеклу короткий нос с двумя продольными дырочками резко белеет, увеличиваясь в размере, напоминает поросячий пятачок. Арюна вторая, назову ее для удобства певчей, отдавая дань ее красивому голосу, оглядывается на окно, тихо молвит: «Уй, гахай …,»- опять наклоняется над партой, не обращая внимания на взрыв хохота в классе, с головой ушедшая в учебу, в тетрадь, в будущий свой каллиграфический почерк…. Надо отметить, что наша Арюна, кроме изумительно красивого голоса, с детства отличалась бесподобным талантом. Все ее мимоходом оброненные слова и прозвища припечатывались к человеку как родненькие, намертво, а самые безобидные шуточки, словосочетания, брошенные вскользь, вызывали у окружающих какие- то дикие, ну просто гомерические приступы смеха. Наша учительница оглядывается, подходит к окну, три силуэта за окном исчезают, класс возбужденно гудит. А Балжин дубасит хохочущих соседей, Цыден и Шираб успевают дать ему сдачи. Учительница берет Балжин за воротник, выводит из класса. Перед дверью он оглядывается на меня свирепо, и угрожает поднесенным к подбородку кулаком… Цырен-Дулма Будаевна подходит к своему столу, и устало опускается на стул, кивает нам головой: "Идите, сядьте на свое место".... Вспоминая моих одноклассников, почему-то мне всегда грустно. Как было много интересных, умных, талантливых детей. Все мои одноклассники ярко выраженной индивидуальностью, интересным характером, умом. Говорят о потерянном поколении, о том, что многие люди в силу каких то обстоятельств не развили свои природные способности, не достигли чего-то. Но, наверное, смысл жизни не в том, что обязательно надо добиваться каких-то невероятных карьерных высот, наверное, нужно просто жить. По уму, по человечески, работать, растить детей, заботиться о ближних. Ну, а наши гениальные гены (ккк, скромница) то ведь никуда не уйдут, правда? Способности там разные, таланты, дарованные природой, отдохнув в одном поколении, могут ярко блеснуть в другом поколении, передадутся детям внукам.... Кстати, если посмотреть на всех, то, наши дети, кажется, гораздо продвинутые, чем мы. Да?

Посмотреть больше — RSS

Анкета пользователя

Комментарии

Комментарий к: bairab
боже как много слоф. пошло одним огромым полотнищем -ни абзаца, ни воздуха....

Комментарий к: bairab
одхончика собрала в школу.сколько волнений - скоро его первый день школы. вспомнила свое -поставила .

Комментарий к: Xoriburyad
Баярлааб! Ехэ гоеор ородоор бэшэнэт!

Комментарий к: bairab
Тэсэбэритэй уншасандатнай баярые хургэнэб, Хорибуряад)))

Комментарий к: Dunday
дурбэ нюдэтэй шара-шара-шара

Комментарий к: Dunday
дурбэ нюдэтэй шара-шара-шара

Комментарий к: Sky
э, бля, читать невозможно. сделайте абзацы! есть же редактор или у вас руки кривые?

Комментарий к: bairab
ой блин, сама не могу на это смотреть, про функции отредактирования и забыллла)))